Владимир Сербский - Второй прыжок с кульбитом и пистолетом

- Несомненно. Великий Император.

- А почему они не оставили после себя таких же великих последователей? - ей казалось, что это логичный вопрос.

Пришлось Аню огорошить:

- Любая революция пожирает своих детей.

- Как это? - из моих рук Анюта откусила добрую часть кружка колбасы.

- Ну вот смотри, большевики взяли власть. И сразу начали уничтожать целые сословия - дворян, священников, казаков. Они их посчитали врагами народа. И одновременно избавились от союзников.

- Почикали меньшевиков?

- Не только. Первыми под раздачу попали кадеты. Их сразу объявили «партией врагов народа». Потом революционеры избавились от октябристов и эсеров. Следом разгромили анархистов во главе с батькой Махно. А потом Сталин начал избавляться от ленинской гвардии.

- Зачем? - Анюта даже остановилась.

Загорелые ноги, покрытые капельками воды, в лунном свете светились матовым изваянием. Я с трудом отвел глаза.

- Борьба за власть - это война пауков в банке, до полного уничтожения оппонента. И не забывай о деньгах.

- О каких деньгах?

- О реквизиции ценностей у богатых. Любая революция - это еще и передел сокровищ. В советских газетах много писали о расстрелах чекистов, проводивших реквизиции. За время революции к рукам ленинцев много чего прилипло... Сталин не только избавился от ленинской гвардии, он ее еще и ограбил. Как говорится, «грабь награбленное». Верных ленинцев объявили заговорщиками, «врагами народа», но в подвалах ЧК из них выколачивали не только фамилии подельников, но и номера заграничных счетов.

-Да ну? - охнула девчонка.

- А на какие деньги Сталин индустриализацию провел, как думаешь? Не было в разрушенной стране столько золота.

- Ни фига себе...

- А потом верные ленинцы отравили Сталина, - добил я ее. - И расстреляли Берию.

- Зачем?!

- Революцию замышляют романтики, осуществляют фанатики, а плодами пользуются мерзавцы. Это не я сказал, это Отто фон Бисмарк, рейхсканцлер Германии. Но я с ним согласен... К власти они подвели Хрущева, который положил начало концу СССР. Никиту Сергеича в конце концов сняли, конечно, но впервые в советской истории без убийства. И чем он мог гордиться, так это тем, что культа личности Хрущева не было. Почему? Потому что личности не было.

Анюта перестала жевать:

-Дадите ссылку на правильную книгу в инете, Антон Михалыч?

Ночную политинформацию прервал пограничный наряд. Хрустя галькой, они неспешно подошли и осветили фонариком кучку одежды на берегу.

Анюта ойкнула, присела в панике, и тут же рыбкой сиганула в воду.

- Вам следует покинуть пляж, в темное время суток это пограничная зона, - унылым голосом продекламировал старший наряда стандартную фразу.

- Но как же так, - обиженно воскликнула девчонка из темноты. - Днем тут нахалы не дают жизни, а ночью запретная зона! Хоть на рассвете позволите купаться?

- Через час будем идти обратно. Чтобы к тому времени вас тут не было! - усмехнулся пограничник.

Видимо, серьезной угрозы для безопасности охраняемой зоны мы не представляли. Размеренным шагом наряд пошел дальше по маршруту, галька покорно скрипела под солдатскими сапогами. Я же двинулся в другую сторону - полезную прогулку у моря никто не отменял.

На третий день в Малом зале появился человек, которого я ждал всеми фибрами своей души - Ким Авекидович Назаретов. Великий музыкант через несколько лет возглавит здесь кафедру джаза, первую в Советском Союзе. А пока будущий профессор заведовал отделением эстрадной музыки в училище искусств, где сколотил для выступлений солидный музыкальный коллектив.

Сюда Назаретов пришел как к себе домой, и для него сразу нашлось местечко в первом ряду, среди педагогов Музпеда. Не всех, конечно, но значительной части. Между собой они обменивались мнениями и, иногда, в паузах между номерами - репликами с Надеждой Козловской. На задних рядах студенты и наиболее наглые дружинники, покинувшие пост, вели себя свободней: могли и похлопать, не скрывая симпатий. Впрочем, это не мешало им откровенно, с комментариями, глазеть на девушек.

-Убил бы дармоедов, - процедил Антон.

Я тоже склонялся к мысли о справедливости суда Линча и необходимости революционного расстрела на месте. Однако оставалось только жалеть о том, что у нас не мусульманская страна. Сразу после явления Кима Назаретова план репетиции претерпел изменения - мы отошли от джазовой линии на заранее подготовленные позиции. Собственно, я и так зацикливаться на этом не собирался; с другой стороны, наступило время показать индивидуальные качества девочек. Ну и себя, любимого, в смысле Антона, тоже не забыть.

Для демонстрации силы отлично подходила композиция «Июльское утро» британской группы «Юрай Хип». Кен Хенсли только-только написал эту балладу, и в эфире она еще не звучала. Гениальный десятиминутный трек позволил проявить себя всем участникам группы - особенно Вере, с ее сложной партией на синтезаторах. У гитары Антона имелась не менее важная роль, а нарочито оперная манера исполнения Надеждой Константиновной внесла в рок-композицию свежесть и стиль. Я поставил Алену вторым голосом, и не прогадал - ее сопрано, в припеве переходящее в фальцет, звучало гармонично.

Наталья Николаевна несколько раз останавливала певицу, чтобы сделать замечания по делу: поправила партию виолончели, добавила драйву бас-гитаре, ударнику велела грохотать тише, а под конец, в очередном прогоне, отрядила все свободные голоса в бэк-вокал.

- На первый раз хватит, - заявил я после более-менее терпимого варианта. - Всем отдыхать пять минут. А Анюта выходит сюда без гитары, с песней «Конь».

По моему сигналу Вова Спиридонов бросился ставить три микрофона вряд.

- Как? - поразилась Наталья Николаевна. - Доченька, ты поешь?!

В ответ Аня развела руки, и бархатное контральто полилось со всех сторон:

Надежда Козловская подсела к педагогам, они зашушукались. Жестом Наталья Николаевна остановила акопельное пение.