Владимир Сизов - Княжич Вовка [СИ]

Я важно ездил и посматривал по сторонам. Не то, что мол князь и такой ленивый, не хочу помочь, просто помню, что недавно случилось с нашими противниками. Отвлекусь на минуту, а враги могут выскочить и напасть. Кто их знает, как далеко отступили? Никто на их месте не убегал бы, каждый выжидал бы поблизости, искал момента для атаки. Надо им такой возможность не дать.

В крепость я вернулся триумфатором. Окружающие жутко завидовали. Конечно, парни считали меня княжичем (голубая кровь и всё такое), но справедливо полагали, что будь у них в руках щиты и рогатины, они бы тоже привели хотя бы по лошадке. Никто сейчас не думал, что военное счастье могло бы запросто обернуться в другую сторону. Если бы не повезло исчезнуть из этого мира выпав из седла, моё тело вполне возможно бы нанизали на рогатину или проткнули стрелой, словно червяка, ползущего по земле. Сравнение очень точное. Когда удалось очнуться от падения, то не сразу получилось даже встать. Но кто об этом размышляет, когда перед тобой победитель, пригнавший чуть ли не табун коней! Они опять все пятнадцать товарищей решили упражняться вместе со мной. Пытались попроситься в дружину даже несколько совсем молоденьких парнишек, что вместе были на рыбалке. Глянув на худенькие, костлявые фигурки мальчишек не старше двенадцати лет, пришлось покачать головой, мол подрастите сначала. Таких надо тренировать отдельно, чтоб не покалечить, а на это пока нет времени. Самому ещё многому придётся научиться. В следующий раз ведь можно и разбиться, вывалившись из седла или попасть под копыта.

Борщ ощупал бляху на трофейном ремне и довольно крякнул. Не меньше, чем у него! Топорик боевой, не как его плотницкий. Нож, большой словно кинжал, даже длиннее чем у деда. Кожаные, ношеные, но ещё крепкие сапоги оказались почти моего размера, осталось только вставить стельку. Особенно я гордился рогатиной с железными наконечниками. Это уже настоящее боевое оружие! Нечета всему прочему. Старик осмотрел и решил, что рога добрые, а древко худое и обещал сладить крепче. Когда мы вышли на тренировку и седой учитель увидел табун новых лошадей, он так и застыл с открытым ртом.

— Почто-ж тобе толика, така страсть!? Ны прокормишь! Продати сих кобыл надоть на торжище, ды подобрать мещ, броню — Выдохнул он наконец.

— Зачем на торжище? Давай нашему кузнецу предложим, а он всё на заказ сделает. Ему выгода и нам хорошо.

— Наю ковали-молодцы, токмо ны куют мещ и доспех. Нож, топор, серп, кайло, бляху, петли на ворота, кольца деля бочек, свене кое-чесо. Ехать надоть.

— Мещ-двоица скакунов, ды за доспех три али четыре коня. — Тотчас стали подсчитывать ветераны, споря и советуясь между собой.

— А где у вас магазины? — Перебил я.

— Ась?

— Торгуют где?

— Дык на торжище у Клязьмы гости съезжаются, лавки ставят.

— Понятно, если торгуют, то на торжище, лежат на лежанке, едят, в смысле снедают снедь, оратай орет оралом и так далее, а причём гости какие-то на лавках? Но это ладно, а когда?

— На сей неделе приплывуть. Орать небось усе завершили.

— А в день-то какой?

— Азм и реку на неделе! — Повысил голос самый старший из них.

(Вот сами его попробуйте понять. Причём тут река на неделе?)

— Неделя-то большая!

— Неделя — сие день един. — Почти хором произнесли пожилые учителя.

Та-ак, опять ничего не соображаю! Обычно невразумительные слова и фразы можно было пропускать мимо ушей, а из понятных извлекать информацию. До этого раза получалось, а сейчас что-то застрял.

— Уважаемые, не обижайтесь на меня байстрюка, многим премудростям необученного. Объясните, как у вас дни называются?

Пока остальные переглядывались, поражённо качая головами, мол какой невежественный, простых истин не знает, Борщ поморщился, словно от зубной боли, но всё же перечислил, загибая пальцы.

— Понедельник, вторник, третейник, четверик, пятница, шестица, седмица (постный день), осьмица, неделя (день отдыха).

— Всё? Девять дней получается? — Удивлённо посмотрел я на последний оставшийся не загнутый перст.

— Девять дён, аки девять жизней, аки девять небес над главой твоею, неуч. — Проворчал дед, стуча оставшимся пальцем мне по лбу. — Сидай в седло ратовать срок.

— Стоп, погоди, а сколько дней в месяце?

— Сорок, али сорок един дён.

— А месяцев в году?

— Девять сороковников в лете. — Терпеливо, как маленькому продолжил объяснять старичок.

Я быстро подсчитал в уме. 365 дней выходит, как у нас.

— А часы вы считаете?

— Сутки-шешнадцать часов али годин. В часе 144 части. В части 1296 долей. В доле 72 мгновений. В мгновении 760 мигов. В миге 160 сигов. В сиге 14000 сантигов.

У меня в голове началась тихая паника. Как же всё сразу запомнить? Это же заново переучиваться надо, пересматривать основы внутреннего мироздания. Хотя зачем считать эти сиги-миги? В быту они ни к чему. А интересно, простые пахари-то для чего их используют? По очень приблизительным прикидкам сантиг выходил невероятно малой единицей времени. Насколько мне известно, в двадцатом веке мельче миллисекунды не использовали. Видимо в их прошлом, а соответственно в моём будущем техника сильно скакнула вперёд и знания оттуда до сих пор частично сохранились.

Так-как у меня появился настоящий боевой топор, в этот раз всё занятие было посвящено этому казалось нехитрому оружию. Принципиально он отличался от простого плотницкого инструмента меньшим весом, небольшим крючком, узким скошенным лезвием, чтоб легче пробивать доспех со шлемом, длинной рукояткой (топорищем), чтоб дальше достать и опять же сильнее ударить. Небольшой крюк был нужен чтоб зацеплять и отклонять щит, как объяснили сразу.

Как ни странно, боевой топорик оказался более замысловатым оружием, чем меч в смысле применения. Требовалось гораздо больше навыков, чтоб он стал действительно эффективным. Потому и делают из дружинников чаще всего мечников, потому что мастером меча стать намного быстрее и проще, чем мастером топора. Сражаясь вне строя, орудуя мечом и щитом попеременно, обычно ошеломляли противника напором и силой ударов. Мечом и кололи, конечно, но это получалось редко, в основном если сражались стоя в шеренге. Топориком немного по-другому. Им можно зацепить, отклонить вражеский щит и ударить своим щитом в открывшуюся грудь или в голову. (Примерно так же двумя топориками) Мастер, по рассказам деда, ухитрялся даже ударить таким хитрым оружием за щит и поразить казалось надёжно закрывшегося воина.

— Достать за кутом. — Как выразились старики.

Конечно этим топориком нельзя колоть, как мечом, но вспоминая свои походы в музей, я рассказал, как видел комбинированные топоры с остриём на топорище, вроде наконечника на копье или сам топор, с удлинённым лезвием сверху для этих же целей. Сын кузнеца, почесав затылок пробормотал, что такое он сможет сладить, буде железвие сыщется.