Владимир Сизов - Княжич Вовка [СИ]

— Как ты? — Прошептал ей на ушко.

— Ничто. Обаче передом поворотиться ны горазда. Шибко зад хворый. — Усмехнулась она не оборачиваясь.

"Ничего, до свадьбы заживёт, а в другой раз подруга подумает, прежде чем над человеком изгаляться", — промелькнуло в голове. Обида прошла. Эгоизм спрятался, почувствовав себя отомщённым.

Утром меня не разбудили и получилось проспать дольше обычного. Завтрак на столе оказался остывшим и показался совсем пресным, невкусным, словно стряпуха специально его испортила. В крынке с молоком плавала лягушка. Ну это вообще никуда не годиться, явная диверсия! Во дворе уже было тихо, видимо птицу и скотину давно выпроводили. Хозяин строгал что-то деревянное. Его внучка суетилась в подсобных помещениях, выгребая навоз, скопившийся за дни, пока работали в поле. На меня никто не обращал никакого внимания, словно выполнивший обещания жилец теперь больше не нужен. На душе стало тоскливо, будто бы чего-то не хватает. Всё-таки обижать женщин, даже заслуживших трёпку нехорошо. Захотелось помириться. Послонявшись по двору, собравшись с духом, я зашёл в хлев.

— Давай подсоблю.

— Ны княжье сие. — Небрежно пробормотала мадмуазель, даже не оглянувшись.

— Так я же байстрюк!

— Всё едино ны княжье.

— Почему ты меня не разбудила?

— Куды тобе поспешати?

Барышня вроде бы не сердилась, но разговаривала без охоты. Обычно болтает без остановки, а тут слова из неё хоть "клещами вытягивай!" Что-то не то, неправильно. Надо опять найти какую-нибудь работу, чтоб завтра был повод, разбудить меня. Без утреннего прикосновения нежных девичьих губ не хватало заряда бодрости. "Прям поцелуйная зависимость"! — Усмехнулся я глупым мыслям.

Хлопнула калитка и появился Еремка.

— Княжиче, мы есмь на рыбалку. Пойде с нами?

— Завтра с утра?! — Встрепенулась в душе надежда.

— Не — е, нынче сбираемся.

— Удят вроде на зорьке вечерней или утренней.

— Удить!! — Рассмеялся парнишка. — Мы есмь мрежу поставим, такоже с бреднем побродим.

— Рыбицы бо треба. — Выглянула заинтересовавшаяся Божена.

"Все девчонки любят рыбу, особенно солёную", — тут же вспомнилось мне. Появился повод снова наладить добрые отношения, и я с радостью согласился.

— Ну дык сбирайся шустрей, иже выступаем! — Прокричал мальчишка убегая.

Подпоясавшись старым кушаком, (пояс с бляхой дед так и "заиграл", прибрал до срока, как он выразился), перекинув седло через плечо, схватив в охапку всё своё учебное снаряжение, я побежал на луг, за конём. Верхом удалось быстро догнать пылящий по дороге к реке небольшой караван. Увидев всадника с щитом и рогатиной, мужики стали подшучивать.

— Ярый хоробр небось щуку колоть буде.

— Не — е, деля кукана сие припас, улов цеплять!

— Княжиче, под сию рогульку покамест рыбица ны подросла!

— Ано щитом небось раков черпать собралси?

— Нам, княжичам, так завещано. — Отшутился я. — Должен же кто-то вас тружеников оборонять.

На самом деле пацану, ребёнку, сидящему пока ещё внутри меня и неожиданно дорвавшемуся до настоящей, серьёзной игры, о которой грезят все мальчишки с раннего детства, просто до дрожи в пальцах нравилось чувствовать себя воином, у которого хотя бы учебное оружие всегда должно быть под руками. Пришла даже идея по пути острее заточить концы у новой рогатины, чтоб казалась боевой, настоящей.

Сами рыбаки ехали на пяти телегах, на которых везли ещё и лодки. Впрочем, из десятерых только двое были взрослыми мужиками, ещё трое крепкими парнями, остальные подростки, самые старшие из которых Еремко с Мальком. Правильно, оставлять крепость в такое опасное время на стариков и баба чревато неприятностями.

Около часа повозки спускались к реке. Пришлось сделать крюк, напрямик слишком круто. Я думал будут ловить где-то здесь на Клязьме, а они оставили на берегу телеги под присмотром трёх пацанов, коней за удила привязали к лодкам, погрузились сами и отправились на другую сторону. Нашлось и для меня местечко в одной из плоскодонок.

— На Кривы озёра поедем. Сии с разлива зарыблены. Срок разрыбить, покуда рыбица ны передохла в сутолоке. — Объяснили по пути.

Переправившись, спрятав в кустах плав средства, до озёр добирались верхом, по двое на каждом скакуне. Еремка попросился на кобылу сзади меня. Время от времени с лодок, плывя по реке, а также проезжая дальше с лошадей, спутники оборачивались, косились на приметную со всех сторон Лысую гору. Я обратил внимание, что берега Клязьмы снизу до самого верха, в отличие от моего времени, почти сплошь заросли смешанными рощами. Вокруг Лысой горы в эту эпоху не пасли скот и даже она покрывалась по склонам деревьями и кустарником, хотя макушка так и оставалась голой.

— Ны добро место, коль дерева ны растут. — Переговаривались мужики.

В принципе мне и раньше приходилось видеть, как сетями ловят рыбу. Браконьеры в двадцатом век встречаются. Однако здешний размах просто поразил. Не зря поехали на рыбалку столько народа. Сеть растянули метров на пятьдесят. Понадобилась и моя помощь. Потом побродили вдоль берегов с бреднями, постукивая по кустам палками. Местные лазили в воде голышом. Трусов в этом веке не признавали и на меня косились подозрительно. Успокоились только, когда я перед одеванием отжимал бельё. Видимо до того сомневались в моей человеческой сущности, гадали небось, чего княжич там скрывает? Купание в трусах списали, наверное, опять на причуды высокородных. Оказалось, что деревенские жители не только князей, в своей глуши даже бояр ни разу не видели.

Улов получился большой сообразно размеру снасти. Одиннадцать больших мешков заполнили до верху. Но мужики остались недовольны и ворчали: "Никак до наю кой-то усе выловил?" Возвращаясь назад, старшие хвастались перед молодёжью, травили рыбацкие байки. Мол в их молодость попадались рыбины в рост человека, а их деды встречали таких монстров, что проглатывали лодки. Мальчишки верили. Я посмеивался над их наивностью. Надо будет как-нибудь рассказать сказку про рыбу-кит на которой пахали, сеяли и дома строили.

Рыбаков встретили сонные караульные, вылезая из-под телег.

— Чесо свене сего деяти в сию марь? — Оправдывались пацаны.

— Чесо — чесо, баклуши бо били и то ны за зря! — Раздавали им подзатыльники отцы.

Когда расселись по телегам и не спеша тронулись в обратный путь, от реки раздался знакомый лихой свист. Видимо заметив нас с Лысой горы, душегубы прорубились сквозь заросли до берега, сели на скакунов и по мелководью примчались сюда. Кучера хлестнули лошадок, пассажиры спрыгнули с телег и стали толкать повозки, помогая кобылам. До спасительных кустов было не так уж далеко. Там конный сравняется с пешим.