Владимир Сизов - Княжич Вовка [СИ]

— Подняли пашню, слава Спасителю и Богородице, следом сеяти надоть. Жаждешь ли ты еси семя в землицу возложить, кую сам орал? — Ехидно прищурился Борщ после ужина.

Идея показалась интересной. Сделав значительную, словно театральную паузу я, не спеша, солидно кивнул головой.

— Помогу, чего уж там.

После окончания такого тяжёлого труда я почему-то почувствовал себя сильным, способным на многое. Не физически, конечно. Несомненно, организм сегодня вымотался, но морально был готов "свернуть горы". Вот только отдохну и какую-нибудь кручу сверну обязательно, из принципа! И пусть дед считает себя самым умным, мол "взял пацана на слабо". Мне его хитрость стала понятна сразу, просто самому охота попробовать новое, интересное дело.

— Коли сеяти, тады надобно нынче ны токмо обмыться, ано очищати дух и плоть. Айда париться, княжиче! — Тут же заявил хозяин.

— В ба-а-а-ню-у?! — Протянул я жалобно.

Всё-таки старый пройдоха меня подловил! Настроение сразу упало. Добровольно подвергнуться очередной экзекуции, которая ожидается особенно изощрённой? Позволить исхлестать себя розгами, вместо того чтоб запланировано ополоснуться на речке? Однако отказываться уже поздно, сочтут за…, даже не знаю за кого, но обязательно нехорошего. Оказывается, мне очень важно, мнение этих людей. Ладно, пойду и постараюсь вовсе не смотреть на девчонку, будто она не существует.

К счастью и одновременно к великому разочарованию, парились мы сегодня вдвоём с Борщом. красотка ухитрилась вымыться раньше. Все ощущения от бани сразу померкли. Пар не казался таким горячим, старик хлестал, казалось в пол силы. Даже орать не хотелось.

Сеять, оказалось гораздо проще, чем пахать, иди себе и разбрасывай руками зерно. Мешочек с семенами под руками, повешен через плечо. Выращивали разные культуры: просо, гречиху, овёс, рожь… Даже лён засеяли для одежды. Правильно, когда каждый день другая каша, так вкуснее.

Борщ с торжественным, даже каким-то просветлённым лицом, в самой нарядной своей одежде шёл первым. Эту работу он не собирался перепоручать никому. Моё место было сбоку, немного сзади, чтоб раскидывать зерно по соседству. Завершая процессию, Божена вела коня, который тащил за собой борону — деревянную решётку со множеством зубьев. Это нехитрое приспособление разбивало крупные земляные комья, выравнивало пашню и заволакивало, покрывала зёрна слоем почвы. Не работа, а отдых. Мне было даже легче, чем юной дамочке, и я предложил с ней поменяться.

— Невместно! — Строго прикрикнул дед, удивив нас обоих.

В перерыве, во время обеда, старик на земле схематично, но вполне понятно нарисовал соху, воткнутую в землю и полосы, которые она будто бы вспахала.

— Зри, чито есть сие? — Строго спросил он, словно на уроке.

— О-орало пашет ниву. — Чуть запнувшись, вспомнил я местное название инструмента.

— Ны пашет, ано орет, обаче добре, зри ноне. — Проворчал экзаменатор и быстрыми штрихами дополнил рисунок.

Поле превратилось в обнажённую женщину, а орало в мужчину с характерным органом.

— Аки муж покрывает ладу семенем, такоже мужик засевает землицу-матушку житом. Баба семя прячет, лелеет, плоды в подоле в избу подносит. — Закончил он свой короткий, но яркий урок, поясняющий обязанности мужчин и женщин на сельхоз работах.

Милашка рядом захихикала и получила заслуженную затрещину. Потом, когда начали сеять горох, капусту и репу, я опять вспомнил, что сельское хозяйство, это очень тяжёлый труд. Согнувшись, кверху попами, пришлось медленно идти и аккуратно, на определённом расстоянии втыкать семена в землю, а потом и рассаду. Здесь почему-то было забыто про разность полов и разделение труда. Ловкая барышня сажала в два раза быстрее, чем два неуклюжих мужика вместе взятых. Зёрен, особенно репы было много. К вечеру спина затекла и разгибалась уже с трудом, словно со скрипом. К тому же маленькие слабые стебелёчки надо было сразу поливать. Мы с Боженой на коромыслах таскали из пруда огромные деревянные вёдра с водой, словно бочонки с ручками. Пузатые ёмкости и по внешнему виду были на них похожи. Дед черпал ковшом и поливал, пока носильщики шли за следующей порцией влаги. Мне казалось, что мадмуазель под конец должна упасть от такой нагрузки, а она ничего, размазывала пот по лицу грязными ручонками, заправляла в платок растрепавшиеся локоны волос, улыбалась и подшучивала надомной.

— Ты еси, княжиче, глаголил, бо землицы нема, дык вот у тобе почитай полма поля ныне.

— Что же ты раньше не сказала? Надо было ещё кому-нибудь помочь. — Отшучивался я.

— Не — е, пашни ныне впритык, ано у прочих, своих работников вдосталь. — Не поняла шутки подружка. — Коли надел жаждешь, лес повалить, пни корчевать, ды пожечь надобно.

— Нифига себе!

Задумавшись, я почесал заживающую макушку, представив сколько тяжёлого труда придётся вложить! Это не бензопилой раз-два. Есть-ли у них вообще хоть какие-то пилы? У Борща было что-то не заметно.

— Сколько времени уходит, чтобы очистить такой участок?

— Точий у ны с дедом, дык годика два-три тобе горбатится. Али ты еси обживаться зде мыслишь? — Остановилась приятельница, с повышенным интересом рассматривая меня с ног до головы, будто прикидывая, потяну или не осилю?

— Нет, что-ты, какой из меня землепашец? Видишь, еле на ногах держусь.

— И то истинно! — Разочарованно вздохнула девушка.

"Видимо всё ещё присматривается, как к потенциальному жениху", — решил я. Одногодки, небось замуж повыскакивали и ей хочется. Но за первого встречного без гроша, без хозяйства за душой, вроде меня, красотка не пойдёт. Ей же детей в чистом поле не вырастить. Это родить здешняя баба может и под кустом согласится. Слышал я подобные разговоры у соседей. Вон их сколько молодых женщин с большими животами неподалёку работает, небось беременные. Главное для них, чтоб было бы чем ребятёнков потом кормить, а для этого земля нужна. Эх, Вовка, если жениться в этом мире приспичит, придётся тебе о многом позаботится. Здесь СССР-а нет, когда за тебя государство думает, обучает бесплатно, работу даёт, жильё, лечит и прочее. "Здесь сам обо всём кумекай", — как местные выражаются.

Перед крепостью Бычок, Вторуша и двое вчерашних караульных, кажется Хоробр с Могутой близнецы, младшие братья Бычка, уже долбили пеньки и расщепляли дубинки. Я не мог пройти мимо, даже если спину "ломит", руки висят плетями и ноги подрагивают. Княжича бы просто не поняли. Тем более рядом уже дожидался один из моих коней, увешанных учебным снаряжением. Его за уздечку держал Еремка и любовно гладил по морде.

— Мене тятя ны пущат. — Пробубнил подросток, виновато глядя под ноги. — Малька вона егда уязвило, тетерича за мя пасётся.