Максимилиан Раин - Внук Донского

В Судай притекли как раз к обеду. Вошли как победители в захваченный населённый пункт под развевающимся стягом моего княжества. Я на подъёме от эйфории чувствовал себя отменно. Колобкообразный управитель, объятый ужасом, попытался было не пускать нас в усадьбу князя Бориса, но быстро передумал после того, как я предложил ему испытать на своих толстых чреслах пучок осенней лозы. Распорядился, чтобы он с челядью быстро соорудил хорошую пирушку к вечеру. Всем был объявлен праздник и выходной до завтрашнего утра. Теперь осталось только соревнование с погодой.

Перед обедом велел собрать галицкую золотую молодёжь в большой гостиной усадьбы. Набралось семеро ребят. Не было только Афоньки со сломанной рукой. Наверное, разочаровался в военных игрищах и умотал домой. Двое стражников мялись у дверей. Пленённые подростки сидели по лавкам и тихо переговаривались, посматривая на меня испуганно. Я вышел перед ними и спросил:

— Кто сейчас стоит перед вами?

— Княжич Дмитрие…, — пролепетал кто-то из них.

— Если я — княжеский сын, то зачем вы нападали на меня и моих людей?

Вопрос повис в пустоте. Все угрюмо молчали, склонив лица.

— А ещё вы называли меня баламошкой, — припомнил злорадно, — Зато мне удалось вас поколотить. А тебя даже два раза.

Показал на Ивка.

— Егда сие бысть? — подскочил, словно ужаленный крепыш.

— А помнишь, как вы толпой набросились на музыканта в лохмотьях у озера, а я его отбивал? Афоньке я тогда руку повредил чутка.

Парни замерли поражённо, стали переглядываться, затем загалдели:

— Несть мочно сие!

— Холоп течны тамо бысть…

— Холопа того старей доводны Кирияк ял…

— А кто меня посылал в нору вонючих крокодилов? — спросил насмешливо, — Вспомнили, как мелкий и тощий отрок пятерых здоровенных лбов уложил на землю? Это я был, а не беглый холоп.

— Ты нас сказнишь? — жалобно уточнил Ивок.

Он, наверное, догадался, что я знаю про его доносительство.

— Молодым не стыдно ошибаться. Стыдно не учиться на своих ошибках. Я уверен, что ты и твой брат Осина рано или поздно поймёте, что нельзя убивать русичей только за то, что они думают иначе. Есть много других интересных занятий, не связанных с убийствами людей и мордобоем…

В общем, я увлёкся и прочёл пацанам лекцию по своей любимой истории на тему различных игр. Подробно коснулся греческих олимпиад и рыцарских турниров. Постарался описать некоторые игры из будущего, типа футбола, баскетбола со ссылкой на некую загадочную страну Гиперборею. Кроме темы игр, поведал о великих научных открытиях древних египтян, греков и римлян, о семи чудесах света в древности. Ребята слушали завороженно, раскрыв рты.

Наши посиделки были прерваны вторжением вооружённых людей. Один из них оказался Семёном Осиной. Должно быть, сбежавшие с поля боя галичане бежали в Судай и затаились в огромной усадьбе, а мы лоханулись и не проверили досконально все помещения. Стражники тоже заслушались меня и были застигнуты врасплох. Я оказался наедине с тремя противниками.

— Брате, уноты теките, я вас изуздил! — прокричал Осина, нападая на меня, — Сгинь, блазнь дьяволева!

Я отбил его атаку, ранил его подручного, но получил сам ранение в плечо.

— Братко, не трожь княжича! — вдруг заорал Ивок.

Я, превозмогая боль в плече, отправил в нокдаун ещё одного соратника Осины и почувствовал укол в грудь. Кажется, пришёл ко мне северный пушной зверёк.

Спасли меня ворвавшиеся гвардейцы. Попросил поскорее перевязать меня, чтобы остановить хлеставшую кровь и потерял сознание.

Очнулся в кровати. В глазах всё плыло. С трудом сфокусировался на присутствующих лицах. Около меня переговаривались Аким Сыто, Доброгост Мантур и Фока Плесня. По их встревоженным взглядам понял, что положение моё аховое.

— Как праздник проходит? — поинтересовался.

Голос был настолько слабый, что сам себя с трудом слышал. Пирушку люди решили не проводить, опечаленные моим состоянием.

— Горожан надо довести до безопасного места, — прошептал с трудом.

— С тею вкупе доидем, — убеждённо заявил Мантур.

— Осина жив? — вспомнил про незадачливого полководца.

Мои люди ведь могли в ярости разнести его на мелкие кусочки. Слава богам! Оставили в живых, хоть и побили его знатно.

— Отпустите его в Галич, когда станет безопасно. И ребят молодых, что с Ивком, тоже отправьте домой, — продолжил вещать просьбы, — Пусть они живут, а Морозов пусть сдохнет.

Пообещали исполнить. Особенно горячо откликнулся Фока на сентенцию о дворецком.

— Всем моим холопам дайте свободу…

Очнулся от того, что мою руку гладили и целовали. Млада сидела возле меня и тихо плакала. Я тронул её щёку и улыбнулся, прошептав:

— Спасибо тебе, счастье моё!

Почувствовал, что кто-то стоит у изголовья. Мои верные рыцари и слуги тоже рыдали, не стесняясь слёз. Шутливо прикрикнул на них, что нечего сырость в доме разводить.

Морозный холод постепенно охватывал тело со всех сторон, и также стихала боль от ран. Вскоре вообще ничего не чувствовалось. Картинка перед глазами стала удаляться и размылась. Свет погас.

Кажется, я ещё жив. Вижу какие-то тени размытые, неявные, словно бы в тумане. Зрение вдруг сфокусировалось на отчего-то знакомом лице старой женщины. Где я мог её видеть? Да, не может быть! Это же бабка-знахарка из моего времени. Как она сюда залетела?

— Чуть не угробила такого статного молодца, дура я, старая! — обрадованно запричитала старуха, заметив мои шевеления, — Дала тебе не тот напиток испить.

— А чем ты меня напоила? — поинтересовался.

— Мухоморы в сём снадобье сильные. Неподготовленный человек помереть может, — нехотя пояснила бабуля.

— А сколько времени меня здесь не было? — не удержался от важного вопроса.

— С получаса без памяти лежал, — с недоумением ответила знахарка.

Значит, никакого попадалова в средние века со мной не приключалось. Князь Юрий, боярин Морозов, Жеховской, гудки-витязи, осада Чухломы, Соболица, Млада — всё это только плод моего воображения. Даже жалко как-то стало. Вместе с тем накатила бурная радость. Я здесь, у себя дома, среди людей с понятным мне образом жизни и мыслей! Среди сотовых и компов, пива и чипсов, видеороликов и тусняка. Скоро увижу лица родных, друзей и любимых. Но сначала надо уговорить бабульку на поездку к моему другу. Знахарка Степанида согласилась почти сразу. Может быть, ей было стыдно за свою оплошность, да и обещанные деньги сыграли свою положительную роль.

Я скакнул на Федосее, вернее на его телеге до ближайшего Галича. Уговорил там одного частника на допотопном Уазике вывезти старушку в Москву за пять косарей. Вечером этого дня я уже обнимался с Андрюхой в его квартире на одиннадцатом этаже в микрорайоне Медведково. Он был очень рад, что я привёз знахарку к его матери.