Влад Молоков - Там, где ты нужен

Пора в путь. Наскоро допрошенный пленный рассказал, что расстрелянный нами десант, это только одна из групп военно-воздушных сил Вермахта, забрасываемых в тыл, для окончательного окружения Минской группировки наших войск и блокирования дорог. Такие же группы, в том числе с использованием тяжелых планеров, должны высадиться в районе реки Березины, для обеспечения переправы движущихся в первом эшелоне немецких войск. Встречаться с регулярными частями, имеющими реальный, двух летний опыт боев и четкую боевую слаженность совсем не хочется. По большому счету нам просто дважды повезло. Бессонная ночь дает о себе знать. Я должен был помнить, что немецкие парашютисты проводят выброску не так как наши. Конструкция парашюта у них отличается и позволяет прыгать головой вниз, что значительно снижает время нахождения в воздухе. Кроме того воинская подготовка превосходит мой взвод охраны на порядок. Если бы парашютистам удалось соединиться с диверсантами, подавшими сигнал боюсь, нам бы не помогло и преимущество в пулеметном вооружении.

Солнце начинает палить немилосердно, жара больше тридцати. У Кюбеля, как его прозвали лейтенанты, есть раскладная крыша, но когда она нагреется, будем сидеть как в духовке, да и не умеем мы ею пользоваться. Бойцы в грузовиках, как-то умудрились приспособить маскировочные сети, и тень есть и продувает. Скорость колоны не превышает 20 км/ч, иначе раненых растрясем, и пыли будет больше. Хотя куда уже больше, кажется, что нас просто обсыпали ею. На зубах скрепит, к телу липнет. Бойцы, те, что раньше этого не сделали, перед самым отъездом, переоделись в летные комбинезоны, им хватило ума, после того как утром пыли на дороге поглотали. По моим расчетам до Борисова остается километров тридцать, если мы не заблудились. Нужно возвращаться к трассе, а то ни одного ориентира не вижу. Дорога вьется вдоль лесного массива, но тенька нет. Чтобы поменьше собирать пыль, мы обогнали ЗИС, идущий головным и теперь возглавляем колону. По карте, если я ее правильно читаю, впереди должен быть перекресток, там и свернем. А вот, наверное, и он. Видно, что из леса пересекая наш курс, пылит кто-то. За кустарником и перелесками не рассмотреть ни чего кроме шлейфа пыли. Скорее всего, отступающая часть или беженцы торопятся к переправе. К перекрестку как раз вместе должны подъехать, но торопиться не будем, пусть пыль уляжется.

Выезжаем из-за крошечной, буквально в десять деревьев с невысоким подлеском рощицы, растущей как раз у перекрестка. И мягко говоря, охреневаем. Прижавшись к обочине, стоят два колесных броневика. Один как наш Кюбель, только побольше и бронированный, сверху торчит какая-то хрень, похожая на решетку мангала, наверное, антенна. Второй трехосный, тоже с открытым верхом, но уже посерьезней, над кабиной даже МГ установлен. К нам направляется, рассерженный немецкий офицер и, размахивая зажатым в руке стеком, начинает орать. Еще шестеро в немецкой форме, справляют естественные надобности, рядом с дорогой и покуривают. На лицах предвкушающие улыбки. Как только оседает поднятая резким торможением пыль, немец останавливается с открытым ртом, а солдаты пытаются схватиться за оружие. Одним движением выскакиваю, через борт, забывая открыть дверцу. С ходу наношу удар босой ногой в грудь офицера и того буквально сносит назад. От боли ору так, что кажется, даже листья в роще осыпаются. Приседаю на колено, так как нога не держит, но автомат направлен на группу солдат:

— Хенде хох, суки, все здесь ляжете.

Лязгают затворы в машине, лейтенанты теперь тоже без автоматов ни куда. В три ствола мы их за пару секунд положим, пусть только дернутся. Сомнения немцев развеивает спарка над ЗИСом, выезжающим следом. Аргумент в виде крупнокалиберного пулемета, которому броня этих скорлупок на раз, помню, как простой ДТ насквозь похожую пробивал, позволяет нам обойтись без стрельбы. Не хотелось, бы шуметь, колона от которой эти любители проорать отстали, ушла не далеко. Вдруг там техника посерьезней окажется. Офицер пытается сесть, восстановить дыхание и достать оружие одновременно. Все три действия у него получаются плохо, взгляд до сих пор мутный. С наших машин ссыпаются бойцы и бегут вязать немцев. Еще двоих вытаскивают из броневиков, наверное — водители.

— Вот на минуту Вас нельзя оставить, везде немца найдете, — притворно ворчит сержант, помогая мне встать. — Куда добро складывать будем, забито уже все. Не война, а какой-то поход на рынок, все с прибытком.

Вокруг весело смеются красноармейцы, привычно и по хозяйски собирая оружие и имущество пленных. Обращаю внимание, что ценности и личные вещи сдают в вещмешок тому, самому невысокому пареньку, которого на аэродроме приметил. Получается он у нас за старшину. Не пропало зря мое выступление, отношение к трофеям изменилось, ну или набрали уже столько, что лишнего не надо. Хочется думать, что первое.

Припрыгав на одной ноге к машине, спрашиваю, чего там немец на нас орал. Летчик, как самый знающий, поясняет, что немцы, где-то потеряли часть колоны и думали, что это мы. Кюбель ввел их в заблуждение, у командира роты такой же.

— Это, что же немцы десант сами себе в тыл высаживают? — удивляюсь я и прошу подвести немецкого офицера.

Короткий допрос проясняет ситуацию. Нам достался заместитель командира разведывательного батальона, 18 танковой дивизии немцев, из группы армий «Центр». Батальон направлен с задачей, захватить промежуточный опорный пункт в 30–40 километрах от Минска, для завтрашнего рывка на Борисов, разведать переправы. По трассе Минск-Москва они не пошли, опасаясь засад, а решили с фланга или тыла войти на станцию Жодино. По дороге и так потрепанный в боях за Минск батальон, потерял отставшими несколько машин.

С тоской посмотрев на захваченный транспорт, сетую на отсутствие свободных водителей и командую подготовить его к уничтожению.

— Не надо танкетки жечь, товарищ командир, — раздается со стороны жиденьких кустов, расположенных метрах в десяти от дороги в чистом поле, — не стреляйте мы выходим, и водители у нас есть.

Поднимаясь с земли, на дорогу выходят красноармейцы. Один из них в танковом комбинезоне, на ремне кобура — командир, но знаков различия не вижу. Дав бойца, вид потрепанный, гимнастерки местами посечены, но в руках уверенно держат СВТ.

— Можно сказать, вы нашу добычу увели, — говорит командир, и представляется как майор Говорунов, — два часа в дозоре бойцы лежали, и ни кого. А тут зовут — колона, колона. Думали наши, а тут вот… Когда эти отстали, — кивает в сторону техники, — мы уж напасть хотели, да увидели пыль с вашей стороны, и решили обождать. А потом ты капитан немца хрясть и как заорешь. Не поверишь, чуть сами не обделались.