Влад Молоков - Там, где твое место

В результате мы решили целый ряд задач, связанных с материально-техническим обеспечением и получили временную передышку. Однако я понимал, что обольщаться не стоит, у нас не больше трех дней, что бы привести себя в порядок и покинуть это место. Бой для обеспечения выхода Болдина на соединение с «лесной дивизией» состоялся утром 9-го августа. Сегодня 11-ое число. Зная генерала как решительного командира, можно смело говорить о том, что он затягивать не стал и уже сегодня организует прорыв через линию фронта. Тем более, что наша сторона предупреждена и наверняка организует поддержку, а то и встречный удар. Нам теперь в той стороне ловить не чего, необходимо искать другой путь выхода к своим. Можно попробовать прорваться в районе Великих Лук, тем более, что меня там должны помнить, легче будет объясняться. Но картами этого района мы не располагаем, да и наши о возможном прорыве не предупреждены, могут и обстрелять. А найти неохраняемый разрыв в линии обороны, которую почти месяц укрепляли нереально. Это во время стремительных танковых прорывов, когда идет хаотичное отступление и непонятно где свои тылы, а где уже чужие, можно и на транспорте к своим выходить. Долговременная оборона требует к себе уважения. Тут только на собственном животе, прижимаясь к земле матушке, через минные поля обеих противостоящих сторон. Для открытого рывка нас слишком мало, для скрытого проникновения много, вот и думай голова, а то привыкла только фуражку носить.

— А где наш герой Яша? — Спрашиваю у старшины.

— Так вчера вечером, после того как машину разгрузили и с немцем рассчитались, товарищ младший политрук с господином гауптманом сделку-то отметили, как водится по нашему русскому обычаю. Фашист, тот в зюзю упился, нет в нем ни какой стойкости к этому делу. Его вечером денщик увез на телеге. А наш орел с утра помчался остальное получать, в основном наш родной боеприпас. Немецкого патрона аж десять тысяч штук получили, да гранат разных сотню, парабелумовых патронов тоже в достатке, а к ППШ только Ваш полностью снарядили, собрав у кого, что осталось. Кстати, товарищ политрук с ним и уехал, очень удобно со сложенным прикладом в машине возить.

Точно, одежду я свою, постиранную, выглаженную и аккуратно сложенную, вижу. Поверх нее лежит портупея и ТТ в кобуре. Там же мои ножи и револьвер, а про автомат я сразу и не вспомнил. Непорядок.

— А чем товарищ младший политрук с немецко-фашистскими захватчиками расплачивается? — Хотел добавить: «Не кровью ли боевых товарищей». Но вовремя сообразил, что шуточка так себе. А вопрос на самом деле не простой, мало ли что извращенный ум особиста, потом придумать сможет, желая отличиться в выявлении скрытого врага, необходимо заранее подстраховаться.

— Да, марок ему немецких немного отсыпали. У нас в трофеях еще тысяч двадцать наберется.

— Откуда столько? Кажется, на оперативные расходы, я всего пять брал.

— Так в последнем бою, когда штаб осматривали, что-то вроде полевой кассы нашли. Металлический ящик такой небольшой, там и наших денег тысяч восемьдесят лежало. А ювелирные украшения и зубы золотые в вещах офицера, что на хуторе подстрелили, нашли, когда перед атакой от лишнего избавлялись.

— Ну ка, о последнем поподробнее. Чего, сколько и кто об этом знает?

— Знают об этом трое Емельянов, Гольдштейн и я. Когда на хуторе вещи смотрели, то мешочек с ювелиркой в сторону отложили, думали патроны. Некоторые запас так и носят в холщовых мешочках. Так удобнее, чем в бумажных упаковках.

— Это понятно. Давай дальше продолжай.

— А, что дальше, перед боем весь боезапас подсчитывали. Я в мешочек сунулся, а там вещи явно с мертвых снятые. У нас за это сразу трибунал, а в полевых условиях расстрел на месте за мародерство. А им хоть бы что. Чисто грабители.

— Ты не отвлекайся. Ближе к делу.

— Вот и говорю, думал патроны, а там сережки, крестики, цепочки и зубы золотые. Сразу доложил Емельянову, Вы то на задание ушли, он за старшего оставался. Товарищ лейтенант сказал, что сейчас не до этого и послал к политруку. Тот тоже отмахнулся, а вчера вспомнил, и грамм сто фашисту отсыпал.

— Хорошо. Я понял. Как только этот деятель появится, сразу его ко мне.

— Товарищ капитан, да не ругайте вы его. Он же для общества старался. Формы камуфлированной, немецких пластунов, отличной десять комплектов привез, с обувью. Продуктов, да всякого разного военного снаряжения. Сейчас еще чего привезет. А главное боеприпасов теперь будет вдосталь, Вы же знаете как ППШ патроны расходует, не напасешься.

— Справедливая критика лишней ни когда не будет. А соберу я вас для другого. Ценности учет и порядок любят. Мы не анархисты, а бойцы Красной армии. Поэтому, создам из вас троих комиссию, и давайте все деньги и ценности описывайте, что бы потом локти не кусать и от ненужных подозрений не отписываться. Все понятно?

— Яснее не куда.

— А пока, дайка мне одежду. Пойду «до ветра» схожу.

— Рано Вам, только в себя пришли. Я сейчас Наталью кликну, она поможет.

— Отставить Наталью. Сам справлюсь.

Но оказалось, что свои силы я явно переоценил. Трусы и майку я на себя натянул и даже придерживаемый старшиной дошел до сеней. А вот дальше понял не дойду. Туалет-то в конце огорода, а меня с десятка шагов в жар бросило, и шатать начало. Пришлось в специальное ведро мочиться, да назад ковылять. Небольшая прогулка полностью лишила меня сил и на лежанку я практически рухнул. Мысли о том, что необходимо вооружиться и раздать указания подчиненным покинули меня, как только голова коснулась подушки, даже не успел высказать пожелания напиться.

Поспать толком мне не дали. Проснуться заставило прикосновение чужих холодных рук. Проморгавшись, увидел перед собой Гольдштейна в новенькой немецкой форме и немецкого офицера, который надевал белый халат. Спросонья хотел спросить: «Что за дела?» Но из пересохшего горла вырвался только нечленораздельный хрип. Немец что-то ободряюще заговорил, глядя на меня, а Яша ему поддакивал, делая какие-то непонятные движения. Это получается, он расстарался и привез ко мне врача. Хорошо, что я не успел ни чего ляпнуть по русски, неизвестно, что там фашисту про меня рассказали.

Осмотр много времени не занял. Врач ощупывал меня, что-то спрашивал, а я глядя на политрука, повторял за ним движения головой «да», «нет». После того как немец встал с табуретки, выдавил из себя «данке» и знаком попросил воды. Яша с подчеркнутым уважением повел гостя откушать после трудов праведных, а я после их ухода с чувством выматерился.

— А предупредить нельзя было? — обратился к старшине, который подал мне ковшик с водой.

— Так, кто же знал? — Виновато пожал тот плечами. — Прилетели как скаженные, я и сам ни чего, ни понять, ни сделать не успел. Политрук только рукой махнул, мол, не мешайся.