Влад Молоков - Там, где твое место

Через некоторое время, нас, под предлогом, что дом может быть заминирован, выгнали на улицу, а мне так открытым текстом сказали следовать в управление для дачи показаний. Уже садясь в машину, к счастью без конвоя, я с облегчением услышал, что найден заминированный тайник. Прямо гора с плеч упала, позволяя окончательно выстроить четкую линию поведения, благо, что опыт в этом у меня приличный.

Как я и думал, в управлении нас продержали всю ночь хорошо, что допрашивали пусть и очень подробно, но без особой дотошности и пристрастия. С одной стороны ситуация понятна — задержана вражеская разведывательно-диверсионная группа, и я молодец, а кое-кто наверняка уже дырочки под ордена прокалывает, с другой — имеет место неправомерное применение оружия с человеческими жертвами. Это мне так дежурный следователь военной прокуратуры зачитал первоначальную формулировку после рассмотрения им протокола осмотра места происшествия и свидетельских показаний. Из которых следовало, что я пришел в ресторан в компании любовницы. Напился и в состоянии алкогольного опьянения, вышел на улицу в сопровождении молодого мужчины и в результате конфликта, вызванного внезапно возникшими личными неприязненными отношениями, стал стрелять из нештатного оружия в него и троих его знакомых, чем причинил последним огнестрельные ранения различной степени тяжести, повлекшие смерть одного из них. Он же пояснил, что материалы по этому факту будут выделены в отдельное производство и рассматриваться независимо от шпионской истории, чем совсем не удивил и не дождался с моей стороны ни каких негативных реакций. Линия поведения была заранее продумана и мои показания давали другую картину происшедшего. Очевидные факты, что выпивал в компании знакомой отрицать было бы глупо, свидетелей куча, а официант профессионально оценил и доложил о количестве употребленного коньяка. Поэтому, в этой части, я полностью подтверждал все сказанное, а вот тому, что происходило под аркой, свидетелей не было. Тут мое слово шло против показаний раненых и задержанного бандита, и давало мне широкое поле для маневра. В других обстоятельствах трое, объединившись против одного, имели бы неплохие шансы показать случившиеся в выгодном для них свете и предстать невинными жертвами моего пьяного произвола. А наличие у них оружия могли отрицать, ссылаясь, что его подбросили. По крайней мере, так бы все с девяносто процентной вероятностью развивалось в мое время. Не думаю, что сейчас было бы по-другому, если бы не всплыла их связь с немецкой разведкой. Тут статья настолько тяжелая, особенно в военное время, что скрывать попытку нападения на меня просто не имеет смысла. Что такое десять лет лишения свободы по сравнению с высшей мерой социальной защиты. Если бы «Промокашка», пуская кровавые сопли, сразу не подтвердил мои догадки, то живых свидетелей в этом деле и не было бы. Жизнь научила не оставлять в таких случаях подранков.

Городить сложные оправдательные конструкции я не стал, в моем изложении все выглядело простенько. Да, сидел выпивал со знакомой. Имею полное право — в свободное от службы время обмывал правительственную награду. Для чего и прибыл в столицу, в смысле не коньяк пить, а за орденом. Проездные и командировочные документы в порядке, отметки о посещении предписанных организаций проставлены. С револьвером проблема тоже разрешилась просто. Он был вписан у меня в служебное удостоверение, следом за положенным по штату ТТ, как наградное оружие, что давало мне право на его свободное ношение и соответственно применение. Молодой человек, подсевший за наш столик, вел себя вызывающе, и я предложил ему выйти проветриться. Нет, желания подраться не было, просто хотел представиться по полной форме, не привлекая к себе внимания окружающих, демонстрацией корочек, полагая, что это образумит хулигана (Что поделать вот такой я скромняга). На улице, вместо одного молодого человека, меня ожидала целая группа, которая, потрясая оружием, потребовала от меня разглашения сведений составляющих государственную тайну при этом, громко радуясь, что «гер офицер» их щедро наградит. Как законопослушный советский гражданин и коммунист, я призвал их добровольно сдаться, но в ответ получил только угрозы и оскорбления, как в свой адрес, так и в отношении Советской Власти и ее партийных руководителей. После чего действуя, как командир Красной Армии, применил оружие для задержания явных врагов, предателей Родины и пособников немецко-фашистским оккупантам. Стрелял по конечностям, но волнение и левая рука подвели, поэтому у всех ранения в корпус тела. Один из задержанных сообщил, что они добровольно оказывают помощь фашистскому командованию, выполняя мелкие поручения сидящего в ресторане немецкого офицера. Ну и дальше все в таком же духе. Звучит не очень реалистично и как-то наигранно? Да вот честное партийное (и крест во все пузо), так и было, можно спросить у задержанных.

На самом деле, иллюзий я не сроил и розовых очков не надевал, понимая, что при необходимости мне могут вменить все что угодно, вплоть до вредительства. Такие времена, что руководство чувствует себя более уверенно, если имеет на сотрудника какой-нибудь «крючок» в виде компромата. А что может быть для этого лучше, чем уголовное дело, которое можно в любой момент возобновить по вновь открывшимся обстоятельствам и «правильно» дорасследовать. Выражение «Ни кто не забыт и ни что не забыто» у кадровиков имеет свой скрытый подтекст, а так же отдельную папочку в личном деле, с которой тебе ни когда не дадут ознакомиться.

Повезло, что сложившаяся ситуация устраивала все заинтересованные стороны. Меня, вместо награды, оставляли в покое, ограничившись благодарностью в личное дело и на перспективу заимев рычаг давления. Контрразведка получала задержанных и свои дивиденды. Военная прокуратура спихивала дело, не сулившее ни чего кроме суеты и головной боли. Наверняка были еще и четвертые и пятые, кто воспользуется ситуацией в своих интересах, но я был рад, что все закончилось относительно благополучно для меня. Существовал неплохой шанс отправиться в штрафбат, что ставило крест на моих дальнейших планах. Возможно, что всевидящее око местной реальности продолжает попытки нейтрализовать мои жалкие попытки изменить историю. Каков процент вероятности нарваться на вражескую ДРГ в миллионном городе?

Под утро все же удалось подремать на креслах в небольшом актовом зале, так как в коридорах даже лавочек предусмотрено не было, да и зачем они, толп лиц, желающих давать показания, в этих стенах не ожидалось. Для допросов предназначались совсем другие кабинеты, это нам сделали исключение, так сказать «по блату». Татьяна ни чего толком рассказать не могла, но на всякий случай, под предлогом действия комендантского часа, ее не отпустили, и она тоже коротала здесь время. По ее взглядам, бросаемым на меня, можно было легко прочитать, что наши романтические отношения закончены.