Александр Забусов - Войти в ту же реку [= Перевёртыш] [litres]

– Водка.

– Пиво лучше, но и водка пойдет.

Стакан водяры кое-как привел электрика в рабочий режим.

– Ты вроде бы говорил, что по утряне работа предстоит. Кому-то счетчик менять хотел.

– Точно! А времени сколько?

– Скоро одиннадцать.

– Ё-ё-о! Все, Мишка, я побёг!..

Вышел из квартиры вчерашнего «собутыльника». Ох и нелегко будет Ивану объяснять, куда листок наряда делся, почему «под мухой» явился, и еще много «почему».

Вечером сосед домой не явился, и этого следовало ожидать. Органы при всем при том должны были его как следует помурыжить, но где-то через недельку отпустить. Как предположил Каретников, «копать» будут ремонтную контору, выписавшую «наряд», и грузинские дела убиенного. Во всяком случае, он сам бы так и поступил. Для Москвы Шеварнадзе сейчас даже на «варяга» не тянет, значит, искать недоброжелателей именно в Тбилиси нужно.

…Несмотря на поздний час, народу на Ярославском вокзале как грязи. Мельтешат, торопятся, спешат. Куда, спрашивается? Ох, не сидится людям на месте! Вечерние электрички увозят запоздавших людей в область, «отчаливая» от перронов одна за другой. Суета у поездов дальнего следования, нелегко приходится дорожной милиции, из сотен лиц выхватить «гастролеров» из провинции. Динамики, разрываясь, доводят информацию, заставляя людей чуть остановиться, хоть на короткий миг, притормозив «московский галоп», как микроб, подцепленный за время пребывания в столице, прислушаться.

«Внимание пассажирам! Скорый поезд номер тридцать “Москва – Кемерово” отправляется по расписанию со второй платформы поездов дальнего следования. Повторяю! До отправления скорого поезда…»

Услышав сообщение, народ в хаотичном движении сдвинулся с места. Высокий, стройный, плечистый молодой человек со светло-русым ежиком густых волос на голове, лавируя в толпе, приблизился к проводнице седьмого вагона. Жизнерадостно улыбаясь в сгустившихся вечерних сумерках, протянул коричневую картонку билета.

– Кажется, к вам.

Крупная, грудастая молодица с заплетенной косой, одетая в железнодорожную форму, подставив квиток проездного под вагонный фонарь, кивнула головой, не выдав ответной улыбки.

– К нам. К нам. Проходите. Восьмое купе, верхняя полка.

Михаил успел устроиться, перезнакомиться с попутчиками, семейной парой и командированным товарищем чиновного вида, когда поезд тронулся и в самих купе зажегся яркий свет в потолочных плафонах. Ну что ж, спланированный вояж начался.

Соскочив с центральной магистрали, «Волга», встав на более узкую дорогу, одно за другим проскочила два села, ощущая подвеской все прелести периферии. Таксист, что в профиль, что в фас, чистый, без каких-либо примесей грек, на секунду отведя взгляд от дороги, скривил толстые губы в усмешке, подбодрил пассажира:

– Ничего. Вполне нормальная дорога. Вот дальше по серпантину пойдем, так там в одном месте, если вниз глянуть, можно автобус разглядеть. Уж лет пятнадцать, как он там лежит, ржавеет. Людей достали, а его даже трогать не захотели. Металлолом.

Промолчал. Вступать в пустопорожний разговор совсем не хотелось. Свои мысли обуревали, заставляя думать совсем не о красотах юга и яркой, насыщенной, даже давящей зелени и красках местного пейзажа. Ничего хорошего вызов ему не сулил. Когда простого боярина, пусть и не самого захудалого рода, вызывают к главе патриархов, это о чем-то говорит. Чувство вины не отпускает. Два месяца весь как на иголках. И было от чего. Понимал, что его лепта в провале дела немалая. Ведь сам упрашивал, доказывал, объяснял необходимость использования нового перевертыша именно в таком, а не в ином качестве. Результат был. Он вычистил скверну из рядов разведки государства, а кого не успел «задвинуть в архив», все равно взяты «на карандаш». От своей участи никуда не денутся, в каком направлении «копать», доподлинно известно. Только ведь со смертью перевертыша в небытие ушел еще один род… За такое спрос особый. Не удивился, если бы за ним пришли и, ничего не объяснив, словно «черную метку» вручая, объявили: «Решением Совета патриархов вам надлежит занять подобающее деяниям место». Стандартная фраза приговора. А после этого раскаленное тавро на правую лопатку ткнут, и поминай как звали. Изгой! Словно и не было никогда одного из бояр рода Аксы. Исчез. Ему ли не знать, что с тех пор, как он снова переродился, троих бояр, не сумевших вписаться в реальность новой жизни, решивших без ведома «основных» изменить ход событий, по приговору увели в небытие. Сам процесс исхода ему доподлинно неизвестен, но от этого не становится спокойнее на душе. В назидание остальным о прошедшей «казни» довели по всем родам. Правильно. Чтоб другим неповадно было. О-хо-хо! А ведь и его есть за что подвергнуть такой процедуре. При этом гибель Каретникова в расчет вообще можно не брать. Есть! Зарвались они в своей оппозиции старцам, выделиться захотели, стать на ступень выше других в веками сложившейся иерархии. Он только после «встряски» с Михаилом осознал, что давно под колпаком службы безопасности «Белоярового воинства» находится.

Машина, прибавив оборотов двигателя, взобралась на перевал и по узкому серпантину, с обеих сторон поросшему густыми зарослями реликтовых деревьев, виляя из стороны в сторону, пошла на спуск в долину. Места красивейшие, окруженные величественными горами. Потомки рода волховов Загроса осели в этих местах, наверное, пару сотен лет уже как. Отсюда и руководили, казалось, растворившись в местной среде, став своими для населения долины. Черное море с двух сторон окружают горы, образуя небольшой полуостров. Климат идентичный Средиземноморью. Склоны гор покрыты можжевеловыми зарослями, создающими в воздухе особый хвойный аромат. Горные исполины защищают бухту от сильных ветров. Это не мегаполис, с его людскими проблемами, дрязгами и испорченным парами бензина воздухом.

Горный серпантин, окруженный с обеих сторон лесными склонами и виноградниками, заставил вновь вскочить на взгорье, пахнув с побережья свежим ветром в открытые окна машины. Через прозрачность лобового стекла открылся кусочек панорамы лазоревой глади и окрестностей населенного пункта. Через пять минут въехали в поселок.

– К кому едем? – спросил водитель.

Аксенов хмыкнул.

– А вы здесь всех знаете?

– Многих.

– Нужно к усадьбе главного агронома подъехать.

Кивнул, выкрутив руль на поворот в узкую улицу, обрамленную высокими заборами, испещренными причудливой вязью лиан виноградной лозы с ковром из листвы и еще недоспелых ягод в гроздьях. Дорога пошла на подъем, а вскоре машина встала у широких ворот усадьбы, посадками исполинских кавказских сосен выгодно отличавших каменный забор от соседних подворий. Да и сама усадьба как бы наособицу стоит. За срезом воротин едва просматривается крыша большого строения.