Оксана Щербатая - Светлое прошлое, или Полный Назад!

Красимир приехал за ней на том самом джипе, о продаже которого он договаривался с директором лечебного учреждения на Рионской. Цветов не привёз: не приучен. Девушка вышла разодетая, с распущенными вьющимися волосами: давно не была на свидании, не чувствовала себя предметом интереса. Мышка сама села на своё место слева от водителя, и они поехали в ресторан при гостинице "Волгоград". В салоне автомобиля разговаривали мало: она чувствовала плохо скрываемое возбуждение водителя, и вела себя скованно.

В ресторане он практически не пил, боялся рисковать за рулём. Ей взял мартини, напиток, который предпочитает большинство женщин, но не все… Мышка наелась, выпила, отвлеклась, стала ощущать себя свободнее. Болгарский гость говорил о себе, своем бизнесе, своих семейных корнях: оказывается, несмотря на его чисто славянскую внешность, в нём течет и немалая доля турецкой крови… Шутя объявил Мышке, что, оказывается, она перебежала дорогу той, другой девушке, которой Мышка нагадала скорую разлуку с милым, но озвучивать не стала… Та планировала якобы некие отношения с ним. Мышка улыбнулась: ей это было всё равно, она вовсе не собиралась никому мешать.

Красимир, рыжеусый и щекастый, похожий на весёлого, доброго зеленоглазого кота, начал исподволь расспрашивать Мышку об ее жизни. Разомлев от сытного ужина, девушку потянуло на откровенность. Это был практически феномен "вагонного купе": ничего серьёзного с иностранцем у неё быть не могло, все свои надежды Мышка связывала именно с русской высшей школой, мечтая выучиться и остаться сотрудницей в своем ВУЗе.

Она все рассказала почти незнакомому болгарину: что дочь мала, что отец ребенка их бросил, что в педе у неё трудности из-за травли, устроенной её бывшим возлюбленным… Что нечем заплатить за коммунальные платежи…Сказала даже, что не завтракала сегодня! Обо всём наболевшем поведала почти стороннему человеку. Глупо, но так хотелось высказаться! А Красимир смотрел на неё столь внимательно, с таким подлинным участием! Спросил, в какой именно сумме она экстренно нуждается, и глупая Мышка ответила. Тот засмеялся: как можно плакать из-за такой малости! И предложил пойти к нему, продолжить вечер. Мышка вначале ничего не поняла: отупела за последние месяцы. Потом до неё дошло, что к чему, но Красимир казался ей таким добрым, таким заинтересованным лично в ней: она физически ощущала исходящие от него флюиды нежности и страсти. Красимир не был Мышке неприятен: высокий, симпатичный, с красивым крупным телом. Она решила: один раз, — и больше я его не увижу! Семье нужно помогать, раз иначе не получается. Только спросила, будет ли он ласков с ней. Тот засмеялся, кивнул… И еще Мышка поставила условие: не включать свет, — стыдилась, что он увидит ее рваные швы, явно нуждавшиеся в "косметическом ремонте"…

Только в съемную квартиру, где жил вдвоем с другом, он Мышку не повёз: привел ее прямо в номер в той же гостинице, в ресторане которой они ужинали.

И такое началось!… Мышка до сих пор с грустью и удивлением вспоминала ту безумную ночь. Красимир, оказавшись с нею наедине, не казался более трепетным и нежным: вначале он целовал ее жадно, грубо, но в поцелуях его еще было нечто приятное, созвучное ее чувствам. Только он не признавал, похоже, никакой "демократии": весь сценарий диктовал сам, без учета ее мнения и ощущений. То, что Красимир творил с ее податливым телом, было непредсказуемым и совершенно новым для неё. Похоже, он играл на ней, как на редкостном инструменте, проигрывая всё новые мелодии. Мышка не сопротивлялась, но не переставала удивляться, откуда в болгарине столько ненасытной страсти и животной ярости, — его энергии хватило на ночь и часть утра. Они совсем не спали: он бесконечно и по-разному овладевал ею, — она молча подчинялась, словно бессловесная рабыня. Наутро всё тело болело, как избитое, ныли бесчисленные синяки, без счета наставленные им в пароксизме страсти. Гораздо хуже было на душе: хотелось просто повеситься от ощущения осквернения: в ее понимании телесное взаимодействие должно являться волшебной гармонией двух флейт, дополняющих друг друга…

Мышка в тот день пришла домой, сообщила матери, что ночевала у подруги, а позвонить не могла: в частном секторе нередко связи нет… И отдала матери немалую сумму, которой семье должно было хватить на пару месяцев: Красимир не поскупился. Матери сказала: клиентки вернули долг за косметику, та особо не любопытничала.

Он и еще хотел бы встречаться с Мышкой, совершенно обезумев от ее покорности и немногословия в их играх, — его чувство можно было назвать своеобразной звериной нежностью тигра к робкой лани. Тем же вечером Красимир нашел ее квартиру, зная подъезд, но она больше не вышла к нему ни разу. Мать удивлялась: почему дочь отказывается знаться с таким приличным, молодым еще человеком? Тем более, при их обстоятельствах, когда выбирать не приходится… Тем более, что он передал шикарную корзину цветов с милой надписью: "Русской звезде Аэлите от преданного ей всем сердцем звездного странника"…

Оказалось, грубый любовник был не чужд некоторой романтики, даже фантастику читал… Но Мышка не смогла более выйти к нему: её всю трясло от одной мысли об его властных прикосновениях, его грубости и невнимании к ее боли и чувствам. Но тот, кого покупают, не вправе выбирать правил поведения для покупателя! Таковы законы рыночной экономики!

Весь день после безумной ночи Мышке было так худо, что она даже не вышла из дома, не пошла на семинар. К вечеру стало еще хуже, а он еще осмелился заявиться со своими нелепыми цветами, ровно влюблённый! К ночи Мышка набрала номер знакомой женщины — женского врача, и та, едва выслушав робкие объяснения заикающейся Мышки, немедля велела придти к ней прямо домой. Лишь бросив взгляд на тело Мышки, врач ужаснулась, предположив жестокое изнасилование, столько синяков лиловело на теле пациентки. Однако, Мышка не стала подробно ничего рассказывать, только плакала и просила что-нибудь прописать, чтобы не так болело… Дама не стала настаивать: выписала Мышке болеутоляющие и антибиотик, на всякий случай, и велела сходить к своей знакомой, врачу-невропатологу. Уже на другой день Мышка узнала, что у нее — "пограничное состояние", после перенесенной болезни нельзя так жертвовать собой… иначе она просто с ума сойдёт. Или захочет поубивать всех окружающих, чтобы не напоминали ни о чём…

Мышка сама не ожидала такого диагноза, но понимала его правильность. Она не хотела становиться проституткой, доступной женщиной, она, внимания которой мальчишки добивались долго и напрасно! Не в ее гордом характере подчиняться мужчине за деньги, лицемерить и показывать то, чего нет… И в другом врач была права: сердце Мышки готово было отворотиться от самых близких ей людей, потому что именно ради них она прошла через ЭТО…