Оксана Щербатая - Светлое прошлое, или Полный Назад!

— Хозяин вернётся, решит, что с тобой делать! Сиди, не рыпайся, красавица! Ударила ребром ладони по воздуху от ярости. Доверие к человеку, с которым только что разговаривала, было подорвано. Наклонилась к замочной скважине: охранники, оба, сидели в дальней комнате, ее сторожили. Попутно играли в "пьяницу", самую простую и долгоиграющую игру для ленивых умов.

Выглянула в окна "приемной". Внизу увидела песчаную кучу. Рискованно, но попробовать стоит. А собаки? Бог не выдаст, свинья не съест! Сняла туфли, засунула их в свою безразмерную сумку. Тихонько открыла окошко, выбросила сумку вниз. Сама выпрыгнула. Отряхнулась по-кошачьи. Погрозила кулаком распахнутому окну. Оглянулась: собак было не слышно. Осторожно, чтобы не скрипели, растворила ворота, которые бесшумно отъехали в стену, точно как врата в пещере Сезама, и так же тихо закрылись вслед за нею.

Когда Керим Рустамович вернулся, обнаружил у входа в дом обеих собак, спавших беспробудным сном, и не желавших просыпаться. Охранники по-прежнему играли в карты. Дверь, за которой он запер пленницу, — которой обещал скорую свободу, — была заперта. Только сама пленница исчезла. Словно сочла свою миссию выполненной, — побеседовав с Казбековым, — она удалилась.

Чума с Виктором Ивановичем просто изнемогали от ожидания. Еще бы: только они собрались усыпить бдительность собачек немалой дозой транквилизаторов, как приехали две нежданные машины: одна во двор въехала, а другая, с двумя бугаями внутри, осталась за двором стоять. Этим машинам только мигалок и не хватало, чтобы телеграфировать всем и каждому, что приехало важное лицо в сопровождении своих холуев, которые только и умеют, что спину гнуть да тело одного из лидеров уходящей эпохи стеречь. А в наше время телохранов еще поболе станет! Потому что любой жалкий бизнесмен возомнит себя ценностью.

Долго сидели, зевать начали. Виктор Иванович курил прямо в раскрытое окно. Чума в очередной раз предложил ему уехать, да только таксист не согласился, но и в спор не вступил: молча сидел с заинтригованным лицом. Когда прошел час, а важное лицо эпохи так и не соизволило выйти вон, сказал:

— Пытают, должно быть! У нас, конечно, не сталинское время на дворе, но методы силовые нередко применяются для выяснения истины.

— Как пытают? — Максим привстал на месте так резко, что головой ударился о потолок машины. — Так нужно что-то делать!

— И что, скажи на милость? — шофер иронически усмехнулся. — Чем ты, один и без оружия, в состоянии помочь своей подруге? Ничем! Будь ты хоть трижды дзюдоист или там каратист: ты — один, а один в поле не воин! Думаешь, мальчики вон в том авто совсем размазни? Сомнительно. И они, наверняка, приемами рукопашной владеют. Хлюпиков в охрану не берут. Нет, придется ждать, пока эти ироды куда отъедут, — тогда посмотрим, что к чему. Покамест сиди и не рыпайся: волю развивай и терпение. Вот в мое время мужчины в органах были другими: волевыми, немногословными, мужественными. Ты разве сам не работник органов? Признайся, паря! Вижу в тебе офицерскую выправку, только выражение лица неправильное, наивное какое-то…

— Нет, я не работник органов, — угрюмо возразил Максим. — Еще чего! Я просто личный телохран той девушки, которую сейчас на даче держат.

— Не хочешь говорить, — и не говори. Но старый волк безошибочно отличит молодого волчонка от ягняти, ты поверь! С первого взгляда в тебе офицерские стати разглядел, уверен: учился ты в военном училище, строем умеешь ходить…

— Учился! — подтвердил Чума. — Но не доучился!

— Как так? — поразился Виктор Иванович. — Комиссовали по здоровью, что ли?

— Можно и так сказать: дурак я был! Можно было удержаться, кабы хитрость приложить. Но я — гордый, ума не было. Так что теперь я штатский человек. И не быть мне вовек офицером, не охранять рубежи нашей Родины!

— Это ты зря! В смысле, что не поклонился кому надо… У нас в училище даже такой уникальный случай был: один парень имел дефект позвоночника, травму застарелую решил скрыть, — попросил другана снимок сделать. Так и окончил училище, и офицером стал, и до пенсии дослужил. А как только на пенсию вышел по выслуге лет, так, представь себе, оформил себе группу инвалидности, да не третью, а вторую. Все честь по чести: оказалось, у него — смещение позвонков, и остается лишь удивляться, как он смог с такой болезнью весь срок службы отслужить в армии. Наверняка, боли случались, но все скрывал от всех. Наград у него за отличную службу немало, никаких нареканий никогда не было. Но если бы он не смог скрыть свой диагноз, пришлось бы ему на лавке сидеть да семечки щелкать, пропал бы мужик от такого безделья. Вот такие волевые, идейные люди порою приходят в армию!

Максим слушал таксиста заинтересованно. Думал о том, что вот, военный пенсионер, а не погнушался пересесть за баранку такси, лишь бы при деле быть, семье пользу приносить да самому себя ощущать нужным людям. Вот это и есть простой советский человек, — то самое мистическое определение, которым так любила бабушка бравировать: мол, не те люди пошли ныне….

Слово за слово, незаметно прошло время. Солнце спустилось пониже, лучи стали сквозь ветви раскидистого дуба казаться менее агрессивными. И небо вдалеке, на горизонте, подернулось розово-фиолетовыми оттенками. К ветру.

Вдруг тишину и покой праздного их сидения в авто нарушили звуки рычащих моторов: то две машины, стоявших перед дачей, спешно отъезжали куда-то.

— Ну, вот и чудно, вот и слава богу, — забормотал таксист. — Уехали, голубчики. Вот только надолго ли? Поторопись, паря: держи свою колбасу с начинкой сонной. Пойди, обойди дачу с торца, потом покличь зверушек, чтобы они гарантированно к забору подбежали да лаем залились. Как только услышишь их напротив себя за забором, немедля пуляй животинкам кусочки колбаски, пусть покушают сердечные да отдохнут. Устали, поди, голос подавать за день, но собаки сторожевые — как люди подневольные: выслуживаться должны.

Максим послушно выполнил совет пожилого человека: точно, как тот сказал, перебросил колбасу лишь в тот момент, когда был уверен, что псы рядом, и не упустят ценного химического дара. Собаки забрехали, потом завизжали, потом лаять перестали. Впрочем, уснуть они должны были не сразу: лай потому прекратился, что на человека, который голодных злых псов колбасу потратил, у зверей брехать уже не было желания. Максим бегом вернулся к машине и отчитался о проведении операции по "кормлению". Виктор Иванович удовлетворенно крякнул, велел Максиму теперь ждать минут двадцать, пока уснут зверюшки снов младенцев. А потом уже можно и на "абордаж" идти, освобождать принцессу. Тут Макс огорченно заметил:

— Сумею ли я победить двух великанов, которые каждый меня на пуд или два крупнее? Вы сами сказали, что охрану местная знать набирает не из хлюпиков.