Макс Мах - Командарм

«И ведь не Эйхе единым, – как говорится, – жив человек…» Кравцов испытал мгновенное чувство облегчения – едва ли не умиротворение сошло на него, – обнаружив «Жоржа» Семенова и еще кое-кого из «своих прежних людей» ровно там, где и оставил их, уезжая из Москвы в «ссылку». В оперативном отделе, кроме Семенова, нашелся и небезызвестный товарищ Саука, а в следственном – по-прежнему работали похожая на «товарища Наташу» Ольга Ларионовна Лаврова и руководитель «особой инспекторской группы» Микола Колядный. Ольга Викентьевна Гаврилова, как оказалось, все так же заведовала технической библиотекой, что ей как «инвалиду войны» было сподручнее, поскольку не предполагало оживленного общения с широкими массами сотрудников различных советских учреждений и многочисленными командирами РККА. Библиотека же – место тихое и даже укромное, располагающее к размышлениям и неспешным трудам, но и не препятствующее при надобности перемещениям в пространстве. Обслуживанием абонементов занимались две юные Марусины помощницы, а сама она по мере необходимости уезжала в далекие и близкие командировки, из которых, впрочем, никогда не возвращалась без новых – зачастую редких и ценных – книг. Так ее и представил Кравцову заведующий Общим отделом Юревич. Завотделом был доволен работой «библиотекарши» и не считал нужным это скрывать, тем более что она не только работала хорошо, но и заметно укрепляла своим присутствием парторганизацию отдела.

Макс такому положению был только рад: кадровый костяк управления, несмотря на все «невзгоды и происки», сохранился, а значит, есть с кем продолжать начатое три года назад дело. А дело это – чем дальше, тем больше – представлялось Кравцову не только важным и ответственным, но и необычайно сложным и безумно интересным

– А этот… ну как его? – вроде бы вполне «искренне» затруднился вспомнить Кравцов, обращаясь к заведующему Следственным отделом. – Парень такой неглупый, с Украины… он к нам еще, кажется, из прокуратуры перешел…

– Никольский? Вы имеете в виду Льва Никольского? – обернулся к Максу Горожанин.

Валерий Михайлович Горожанин перешел в Военконтроль из ГПУ еще в 1923 году. По любым понятиям, он был более чем подходящей кандидатурой на руководство Следственным отделом контрразведки: дипломированный юрист, опытный подпольщик, чекист. Тем не менее в отношениях с ним Макс все еще окончательно не определился. С одной стороны, Валерий Михайлович, как и сам Кравцов, происходил из эсеров. Причем в партии состоял чуть ли не со времен первой русской революции, да и в большевики пришел не сразу, а только в девятнадцатом и из боротьбистов [41] Боротьбисты – украинская мелкобуржуазная националистическая партия левых эсеров. Возникла в мае 1918 года в результате раскола партии украинских эсеров. Название получила по имени центрального органа партии газеты «Боротьба». . Подозревать такого человека в том, что он «засланец» Феликса, было бы странно. Но, с другой стороны, в Гражданскую всякое случалось, а Валерий Горожанин неоднократно появлялся в Одессе, что вообще-то, учитывая все тогдашние обстоятельства, настораживало. Кроме прочего, все с того же боевого 1919 года занимал он в Украинской ЧК, а затем и в Харьковском управлении ГПУ, отнюдь не малые должности. Разумеется, там и тогда это могло и не свидетельствовать об особо доверительных отношениях с Дзержинским, но и обратное верно. Так что…

«Думай, казак, атаманом станешь!»

– Никольский? – переспросил Кравцов. – Никольский… Да, пожалуй, Никольский.

– Он к нам из Верховного трибунала ВЦИК пришел [42] Аналог Верховного суда. , – уточнил Горожанин. – Дельный сотрудник. Сейчас в Ленинград на повышение пошел. Там база флота и граница рядом – есть, где развернуться энергичному сотруднику. Как раз по его силам работа. Так что он на Ленинградском отделе теперь.

– На Ленинградском… – рассеянно повторил за ним Кравцов. Сейчас он смотрел в дальний конец коридора, откуда приближался крепкого сложения мужчина в ладно сидящей военной форме старого образца. Над левым накладным карманом летней рубахи привинчен был орден Красного Знамени.

– А что здесь делает Фишман? – не оборачиваясь, спросил Макс у Эйхе.

– Заведует Научно-техническим отделом. Ты же его сам вроде бы рекомендовал, еще тогда…

– Рекомендовал, – согласился Кравцов, вспомнив дела давно минувших дней. – Так когда это было!

– Ну, давно или нет, а бумага в деле осталась. А нам тогда начальник на отдел понадобился, а Яков Моисеевич как раз из-за границы вернулся. Мы предложили, он согласился, РВС не возражал.

«Согласился… А что, очень даже удачно вышло. Яков человек надежный. И славно будет когда-никогда по-итальянски потрындеть…»

Было уже четверть второго, когда Кравцов вышел из машины и пошел под бдительным взором державшегося за оружие Гудкова к парадному подъезду тяжелого пятиэтажного дома, в котором уже третий день проживали – ну, это был крайне мягкий эвфемизм – Макс и Реш. Там, при входе, тоже сидел охранник – какой дом, такой и консьерж, – и вполне откровенно следил за припозднившимся жильцом этого не совсем обычного, хотя и не единственного в своем роде, московского дома. Задерживаться под перекрестно прицеливающимися взглядами не хотелось, но и спешить особенно некуда. Рашель выехала с инспекционной поездкой в область, о чем и телефонировала ему в управление, еще утром. Так что ждала Макса на третьем высоком этаже старого доходного дома, темно-коричневого в лучшие годы, а нынче линяло-бурого, пустая гулкая квартира, в которой они с женой и обжиться-то по-человечески не успели.

Кравцов вдохнул полной грудью по ночному прохладный, но уже не холодный и удивительно пахучий воздух середины апреля и хотел было закурить, но поймал краем глаза блик света за плотно зашторенными окнами на третьем этаже – справа от парадного – и курить передумал. Снимать с предохранителя тяжеловатый, но надежный и мощный «Люгер» P-08, который Макс всегда брал в поездки, он тоже не стал. Предполагались три вероятных сценария развития событий, и ни один из них не подразумевал использования оружия. Правда, в третьем случае предпочтительнее было, не откладывая, вернуться в управление, однако Кравцов склонялся к первому – самому драматическому – сценарию. Он кивнул Гудкову, поздоровался с «консьержем» и, плюнув на скрипучий и громыхающий «электрический лифт» фирмы «Сименс и Гальске», поднялся на третий этаж по лестнице. Следует заметить, что путем неуклонных и упорных тренировок Кравцов практически полностью восстановил свое разрушенное кутеповским снарядом здоровье. Иногда его посещали тяжелые головные боли, о чем он, однако, не распространялся, так же как молчал благоразумно и о некоторых других «неврологических симптомах». Но что касается физической формы, таким здоровым, как сейчас, Кравцов не был, пожалуй, и в молодости. Впрочем, тогда он не был еще командармом и у него не было молодой жены.