Александр Башибузук - Страна Арманьяк: Бастард. Рутьер. Дракон Золотого Руна [сборник litres]

М-да… прошлый визит к церковнику проходил по примерно похожему сценарию. Сначала ужин, а потом, после слов: «…следуйте за мной…», меня поволокли развлекаться в камеру пыток.

Впрочем, думаю, сегодня развлекаться предстоит по-иному, ибо грядет ритуал посвящения! Куда же без него: чай, пятнадцатый век на дворе – все подобные процедуры обставляются жутко торжественно… и просто жутко. Особенно церковные. Очень хочется надеяться, что меня не заставят поститься до полного просветления души и разума…

Но не заставили. К моему дикому удивлению и даже некоторому разочарованию, никакого особого ритуала не последовало. Де Бургонь в небольшой личной часовенке принял от меня что-то вроде вассальной присяги. Ему лично как магистру и самому одену. К счастью, без каких-либо имущественных и финансовых обязательств. Причем в довольно общих фразах: препятствовать проискам диаволовым, нести свет веры, являть собой пример, просветлять и наставлять, бороться и не пущщать, привлекать христианские души к служению и так далее. Странно…

А вообще, что-то тут не так. Либо сия организация действительно очень тайная, либо… она пока существует только в голове самого кардинала и парочки его соратников. М-да…

После чего церковник достал из шкатулки довольно скромную цепь с подвеской в виде креста с пламенеющими концами и надел мне на шею. Торжественно перекрестил, троекратно облобызал, назвал братом и вернул в каминный зал продолжать ужин. И беседовать…

Впрочем, об этом позже. Могу только сказать, что после окончания разговора, поутру отправляясь в Гент, я люто материл свою собственную персону. Твою же кобылу в дышло!!! Однако вляпался, барон. Воистину бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Хотя, с другой стороны, возможность приобщиться к людям, делающим реальную европейскую политик, нешуточно льстит. Ох и льстит…

В Генте, на квартирах роты, я Тука не обнаружил. Лейтенант Логан, повинуясь поступившему приказу, прекратил рекрутинг и отбыл с личным составом в Лотарингию – оказывается, герцог Карл Смелый Бургундский, одержимый местью швейцарцам, выступил в поход на Берн.

При дворе я покрутился всего денек – проверил ход своих поставок, выбил расчет и собрал все последние сплетни. И нешуточно озадачился – какой, на хрен, поход на Берн? Тут уже впору огнем и мечом подданных к повиновению приводить. Моя бы воля…

Но – не моя. Хотя в дело усмирения невольно я свою толику приложил…

– Дзинь, дзинь… – Шпоры на ботфортах с маленькими колокольчиками разливались серебряным звоном при каждом шаге по навощенному паркету.

Куда иду? Герцогиня Мергерит, жена моего сюзерена Карла Смелого, узнав, что барон ван Гуттен прибыл ко двору, немедленно возжелала оного для аудиенции. Думаю, что и Машка будет рада. Да и я не против. А вдруг обломится? Хотя да, верна пословица… это та, что гласит: «Дурень думкой богатеет»…

– Жан… – В коридоре приемной ко мне присоединился Оливье де ла Марш.

– Оливье… – Я на секунду остановился, чтобы обнять старого товарища и соратника. – Как ты, брат?

– Живой… – Оливье нервно дернул скулой. – Тут такие дела…

– Разберемся. Ты почему не при армии? История с герцогиней Савойской и ее сыном?

До меня уже дошли слухи, что Карл поручил Оливье захват герцогини. Что он успешно и осуществил. Но… сын оной благополучно бежал. Причем уже после ареста. В этом весь де ла Марш, рыцарь до мозга костей. Да, думаю, без его участия побег не обошелся. За что и пострадал… отлучен от присутствия при государе.

– Да… – гордо кивнул майордом. – Но речь не о том…

– Разберемся… – Я на полном ходу выскочил в покои Мергерит и сразу согнулся в поклоне. – Госпожа…

Герцогиня Мергерит, сидевшая на троне, сделала невольную попытку встать мне навстречу, но благополучно сдержала свой порыв и лишь величаво кивнула, допуская к своей ручке.

Мария, она же Машка, дочь Карла, сидевшая рядом на малом троне, обошлась без внешних порывов, но в ее глазах я прочитал совсем нескрываемую радость от моего прибытия. Впрочем, как и в глазах Мергерит. Млять, да что же здесь творится? Порву к епеням бунтовщиков!

– Покиньте нас… – Мергерит отослала свою свиту.

– Госпожа, я ваш покорный слуга… – Перья берета в очередной раз скользнули по палисандровому паркету. – Просто назовите имена и изъявите свою высочайшую волю…

– Происходит непонятное, и я озабочена… – Герцогиня трагически вздохнула. – Но до меня доходят слухи… А давеча сей сеньор осмелился меня прервать…

Короче, Мергерит волю изъявила…

Ну что же… Отбросим в сторону моральные терзания. Да, я воистину симпатизирую свободолюбивым фламандцам, но извините…

– Что вы сказали? – Проходя мимо небольшой группы придворных, я круто развернулся к ним и в упор посмотрел на дородного носатого толстяка в фиолетовом пурпуэне.

– А кто вы, собственно, такой? – надменно поинтересовался толстяк.

Очень хорошее начало. Меня при дворе знает каждая собака. И ты, жирдяй, знаешь… Ну-ну…

– Кавалер ордена Дракона, кондюкто лейб-гвардии его светлости герцога Карла Бургундского, барон ван Гуттен… – Я, изображая подобие поклона, сделал маленький шажок вперед и слегка толкнул придворного грудью. – Так что вы сказали?

– Сеньор Босхштадт, барон ван Гремсдорф… – Толстяк недоуменно крутнул башкой, ища поддержки у собеседников. – Ничего в отношении вас я не говорил. И вообще…

– Настоящему мужчине всегда есть что сказать! – презрительно выплюнул я слова. – Так что вы здесь делаете, барон?

В голове вертелась характеристика сего персонажа. Колоритный представитель фламандского дворянства. Впрочем, дворянином в нынешнем понятии этого слова его назвать трудно. Промышленник, коммерсант… и прочие подобные титулы, но никак не дворянин. Один из основателей зреющей фронды во Фландрии, оборзевший до такой степени, что посмел открыто возражать герцогине и обговаривать новые налоги, наложенные Карлом на свои владения. Тут я с ним согласен: Карлуша, конечно, крайне не прав… но это сейчас не имеет никакого значения.

Карл открыто заигрывал с представителями фламандской знати, прощал им многое в обмен на лояльность и деньги. И что? Едва его слава покачнулась, и эти упыри, в том числе данный клиент, стали позволять себе слишком много. Ну… это дело поправимое…

Открыто в измене, особенно в отсутствие герцога, их не обвинишь, а заводиться с поисками ереси времени нет, так что справимся более простым методом.

– Вы, барон, изволите сомневаться в моей мужественности? – Толстяк демонстративно поправил свой гигантский гульфик и опять обернулся к приятелям. – Вы слышали, что он сказал?

– Как можно сомневаться в том, чего нет? Барон, а почему вы не на войне?