Александр Башибузук - Страна Арманьяк: Бастард. Рутьер. Дракон Золотого Руна [сборник litres]

Вот даже не знаю, как считать… Повезло мне или нет? Это с какой стороны посмотреть.

С одной стороны, полная задница: ни медицины, ни цивилизации, воюют все против всех. Того и гляди на ровном месте борзый дворянчик протазаном [19] Протазан – колющее древковое холодное оружие, разновидность копья. Имеет длинный, широкий и плоский металлический наконечник, насаженный на длинное – до 2,5 м древко. по башке пригладит, или церковники во благо Господа спалят за неосторожное слово. Хотя мне кто-то говорил, что просто так они никогда не сжигали, и даже когда палили салемских ведьм, основания на то имели железобетонные. А еще чума, холера и всякие там проказы… это тоже не шутка. Добавим личную вражду с королем… или руа… один черт, неприятно.

Так вот… плохо это или нет? Не знаю… Скорее, не просто плохо, а архихреново.

А с другой стороны, вселился я в тело молодого парня…

Стоп. Не с той стороны начал. По-другому начну…

В двадцать первом веке я концы отбросил однозначно. А здесь ожил, значит, получил шанс прожить еще одну жизнь… и мне кажется, что один этот момент перевешивает все вышеприведенные аргументы. Вспомни, Саня… тьфу ты… Жан, как ты зачитывался по малолетству дядюшкой Дюма и Вальтером Скоттом. О подвигах мечтал, приключениях. Сражаться за свою даму сердца хотел, сублимируя детские эротические фантазии. Вот те, пожалуйста… Наслаждайся. Чувствую, приключений на мою пятую точку приготовлено – вагон и малая тележка.

Как я и говорил, все просто архихреново, но как это ни странно звучит, наряду с диким страхом прослеживается мой интерес ко всему этому. То есть своими уже ничему не удивляющимися циничными сорокапятилетними мозгами осознаю, что хочу этой жизни попробовать. Очень боюсь, но хочу… Да, тысяча чертей, хочу!

Хочу увидеть Париж, прогуляться по монастырю кармелиток, где д’Артаньян пырялся с гвардейцами. Станцевать на приеме в Лувре, если, конечно, его уже построили. Хочу завалить какую-нибудь герцогиню де Шеврез и отодрать ее со всей юношеской пылкостью, предварительно проткнув пару кавалеров на дуэли…

Стоп, стоп, Жан Жанович, это тебя уже не туда понесло… Кавалеры сами тебя могут проткнуть, а герцогиня, согласно бытующему у моих прежних современников мнению, должна вонять аки зверь лесной. А в Лувре дамы и кавалеры гадят за портьерами. Читал, что во избежание загаживания дворцовых площадей всё разрисовывали крестами, надеясь, что дворянчики не будут гадить на символ христианской веры.

– Да, я такой… все могу опошлить… – сообщил я любопытной сойке, уставившейся на меня с дерева. – И опошлю. И нечего бояться. В своем мире я уже помер, то есть здесь живу авансом, так что давай, друг родной, учитывай свои жизненные ошибки и начинай жизнь с чистого листа. И плевать мне с высокой горы, что я необразованный неуч и не знаю рецептов пороха. Обойдусь. Органичнее вольюсь в местное общество, за своего то есть проканаю.

Не скажу, что настроение было особо боевое, скорее всего – совсем наоборот, но как-то всегда по жизни у меня получалось находить хорошие моменты даже в самых пакостных случаях. Надеюсь, и сейчас получится.

Роден неспешно трусил среди деревьев, умудряясь на ходу обрывать молодые листочки с веток. А я, наслаждаясь природой, тоже неспешно, уже без паники обдумывал свои дальнейшие действия.

Насколько я понимаю, надеяться на чудо, которое меня вернет назад в Москву, не стоит. Все окончательно и обжалованию не подлежит… Да и не у кого обжаловать, честно говоря. Остается только как можно быстрее вливаться в местную жизнь и постараться выжить. Что является очень и очень трудной задачей.

По скудным сведениям из дневника моего предшественника, все в реальности совсем не так, как я думал. В моем понятии в Средневековье была такая большая страна, как Франция… а, оказывается, все совсем не так. Есть куча самостоятельных территорий, которые соединяться в одну страну не спешат, и даже открыто того не желают. Нормандия, Бургундия, Аквитания, Анжу, Гиень да Гасконь… и живут там совсем не французы. И есть руа, то есть король франков Людовик XI, который все эти территории хочет заграбастать под свою власть и объединить в одну страну. Что, на мой взгляд, задача исторически необходимая, если опускать истинные причины, движущие этим самым руа. И недаром его здесь недруги называют Луи Всемирный Паук.

Определенных успехов на этом поприще данный товарищ добился. К примеру, моего папеньку загнал за облака…

Стоп, стоп… какая историческая необходимость? Плевал я на нее с высокой колокольни. Совсем забываю, кто я теперь. В задницу этого мироеда. Враг он мне сейчас, и точка. Значит, надо уцелеть и при этом нанести ему как можно больше урона и неприятностей, в идеальном варианте – совсем со свету сжить. Угнетатель дворянских свобод… на шпагу волка…

Стоп… это кто сейчас во мне говорит?

Жан Жанович бастард д’Арманьяк, виконт де Лавардан и Рокебрен, или Александр Вячеславович Лемешев, тренер сборной России по сабле?

Да вот не знаю… Александру Вячеславовичу наплевать с высокой башни на Луи Паука, ему бы выжить, и все.

А вот Жану Жановичу совсем наоборот… у него со смертью папеньки начнется самое настоящее скатывание в низы, если не что похуже. И ненавидит он оного Луи всеми фибрами своей души…

Вот и получается, что во мне как-то начинают уживаться два очень разных человека… Конечно, хочется верить, что Александра Лемешева во мне больше… конечно, больше. Во всяком случае, пока я себя ощущаю именно им.

Задачки у меня, однако… На ходу вынул из сумки бурдюк и сделал еще пару глотков. Для пущего успокоения и плавности мыслей.

Огляделся по сторонам.

Лес вокруг… Признаков людей и всяких построек пока не наблюдается. Вот и ладно… не готов я пока общаться. Еды еще на день хватит, если что – дичину какую-нибудь завалю…

А это что?

Коняка вывезла меня к развалинам совсем древней часовенки. Настолько древней, что она полностью заросла кустарником и совсем развалилась. Да и не часовенка это, скорей всего, а храм языческий, ёптыть…

Неожиданно из кустов вынесся с громадной дубиной наперевес заросший до бровей здоровяк в грязной хламиде и босиком. Я в ошеломлении смотрел, как он с ревом заносит дубину…

Успел только схватиться за шпагу, как вдруг Роден, став на дыбы, заехал этому хулигану копытами в грудь.

Мужик, выронив палку, сложился и улетел в кусты.

– Да что за… – Я наконец-то выдрал клятый клинок из ножен, вот никак не хотел он вылезать.

Спрыгнув с коня, направился к кустам, куда так бесславно закинуло непонятного мужика.

– Ты живой, дурачок?

В ответ донеслись тихие хрипы, бормотание и шуршание.

– Ты смотри… живой, – удивился я и швырнул в направлении звуков кусок камня. – Вылазь, придурок, а то уши обрежу.