Александр Башибузук - Страна Арманьяк: Бастард. Рутьер. Дракон Золотого Руна [сборник litres]

– Ну да, мы, Арманьяки, такие. Робер, что с моим эскудеро? – Я налил вина во второй бокал и дал в руки сенешалю.

– А что с ним станется? – Барон, особо не чинясь, с хрустом отодрал у гуся оставшуюся ногу и отсалютовал ею мне. – У скоттов головы крепкие, как булыжник. Мэтр Паре пришил ему кожу на лбу – и все. Правда, он долго не решался это сделать. Говорил, что вы, Жан, будете гневаться.

– Я беспокоился, что у него не хватит умения. Так значит, с Уильямом все нормально?

– Даже отлично. Только что его навешал. Съел каплуна, полкруга сыра, миску зимних груш и теперь заглядывается на служанку. Мэтр Паре говорит, что жара нет, и он к вечеру сможет уже вставать. – Барон вцепился желтоватыми, но крепкими зубами в гусиную ногу и вскоре отбросил голую кость на поднос.

– Ну так давайте за это и выпьем, Робер. – Я стукнул бокалом об его бокал. – Да, совсем выпустил из головы. Что с бароном д’Айю?

– Жан… – Сенешаль, усмехнувшись, посмотрел на меня, – вы не представляете, какой фурор произвели. Д’Айю – лучший в стиле «Эспада и дага» из всех, кого я знаю и видел. А видел я, поверьте, многих знатных бойцов. Барон даже равен мэтру Понсу; во всяком случае, не уступает ему уж точно.

– Он жив?

– Пока да. Мы было уже думали, что он отдаст богу душу, но ночь он, не иначе с божьего произволения, пережил, так что некоторые шансы на выздоровление есть. – Сенешаль перекрестился и огорченно посмотрел на меня. – Я не одобряю этот поединок между вами. Шарль – благородный кабальеро, правда, излишне вспыльчивый…

– Видит бог, Робер, я этого не хотел. Причину надумал, без каких-либо оснований, он сам. И она не стоит выеденного яйца.

– Я догадываюсь… – Сенешаль опять наполнил бокалы. – Во всяком случае, все уже произошло, и жалеть не о чем. Пейте вино, вы потеряли много крови, а оно само как кровь. Это тоже из моих виноградников.

– Отличная лоза, барон. Я, пожалуй, прикуплю у вас его в дорогу, – отсалютовал ему бокалом. – Но как я оказался здесь? Почему не у себя в покоях?

– О-о-о!.. – воскликнул сенешаль. – Вы счастливчик, Жан. Вашим здоровьем озаботилась лично ее высочество Мадлен…

– Ну вот! – В комнату вломилась целая толпа женщин во главе с самой вдовствующей принцессой Вианской, Беарнской и Андоррской. – Стоит только мне немного отвлечься, а больной уже нарушает предписанный режим! Кто приказал подать виконту эту тяжелую для него еду?

Мадлен спрашивала, строго смотря на сенешаля.

– Ваше высочество! – Де Бальзамон склонился в поклоне. – Это я. Справедливо полагая, что виконт проснется совершенно голодным, я взял на себя такую смелость. Нет ничего лучше доброго куска жареного мяса и кубка красного вина для восполнения сил.

– Это на ваш мужской взгляд. – Мадлен сменила гнев на милость. – Я не гневаюсь, Робер. Но сейчас покиньте нас, виконта необходимо перевязать.

– Я удаляюсь, ваше высочество. – Барон откланялся и, подмигнув мне, исчез из комнаты.

Женщины развили бешеную деятельность. Для начала на мои чресла накинули покрывало, по-пуритански прикрыв их. Затем справа объявилась та самая девушка, которую я увидел первой после моего пробуждения, и она опять принялась обмахивать меня веером. Слева уселась дама постарше с глубокой миской, исходящей парком, и принялась потчевать меня бульончиком с ложечки. Вкусным, надо отметить, наваристым и с незнакомыми мне специями, придающими особую пикантность.

Еще одна дама – в строгом черном платье и глухом чепце, с явно арабскими чертами лица, – поставив на табуретку таз с горячей водой, принялась осторожно разматывать бинты на моей ноге.

Мадлен осуществляла общее руководство, величественно восседая в венецианском кресле.

– Осторожнее, осторожнее… Сначала отмочите присохшие бинты… – скомандовала она и величаво повернула голову ко мне. – Я гневаюсь, виконт!

– Чем же я вызвал вашу немилость, ваше королевское высочество?

– Вы знаете чем! – Мадлен сделала строгое лицо. – Зачем вы дрались на поединке?

– Увы, ваше королевское высочество, мужчинам иногда приходится делать кучу совершенно глупых вещей.

– Несомненно; но все же какова причина поединка?

Ага… не знает она… все прекрасно знает и понимает. Два бабуина за самку подрались.

Состроил виноватое лицо и смиренно заявил:

– Да мерились пис… в общем, поспорили по поводу стихотворного размера одного рондо.

– Ну и у кого оказалась больше… рондо? – Мадлен внешне сохранила серьезность, но в глазах плясал табун чертенят.

– У меня, ваше королевское высочество, – состроил скорбную мину, – очень об этом сожалею. Но как себя чувствует барон д’Айю? Он доблестно сражался, и я победил всего лишь по воле случая.

– Мэтр Паре предлагал его избавить от лишних мук. – Мадлен небрежно пожала плечиками. – Но, к счастью, Медина взялась его лечить и утверждает, что шансы на выздоровление есть.

– Все в руках Господа, клинок миновал печень, – подтвердила арабка и осторожно сняла последний слой бинтов, – но рана ужасна. Эти фламберги нужно запретить – как оружие, созданное по наущению дьявола.

Пропустив мимо ушей эту тираду, сам подумал – очень хорошо, что она не европейка. Вселяет надежду на выздоровление. Лучше бы, конечно, была еврейкой, но сойдет и сарацинской нации. Это в принципе одно и то же. Что те, что эти – на голову, если не больше, опережают европейцев в искусстве врачевания.

– Ну что там у нас, Медина? – Принцесса встала с кресла и склонилась надо мной.

О-о… как все-таки божественно она пахнет… куда там всяким Жиданши и Деарам…

Стараясь не смотреть на грудь регины, выпирающую из лифа, скосил глаза на ногу и увидел, что рана немного кровоточит, но в общем выглядит сравнительно нормально. Главное, не опухшая и не воспаленная.

– Все нормально, госпожа. – Женщина осторожно надавила на края раны. – Клинок даже не разорвал мышцы, а прошел между ними. Нагноения тоже нет. Я наложу бальзам и легкую повязку.

И с Божьей помощью господин скоро исцелится.

– Это хорошо. – Мадлен удовлетворенно кивнула.

– Ваше высочество, а как там Франсуа? – осторожненько задал беспокоящий меня вопрос.

– Я решила вас наказать, виконт! – Регина изящным движением села в кресло. – Паж останется у меня. Поверьте, ему так будет лучше.

– А он сам на это согласен?

– Конечно, но боится показываться вам на глаза, – убедительно заявила Мадлен. – И правильно, вы еще, не дай бог, прибьете его. Но не беспокойтесь, я прикажу ему вас навестить.

Вот черт… отобрала все-таки пажа. Да и бог с ним… Может, мальчишке при ней действительно лучше будет. Ну не приспособленный он никак к ратной службе. Ладно, забыли…

Арабка ловко и быстро обработала рану какой-то остро пахнущей жидкостью и, наложив бальзам, забинтовала обратно. Новыми бинтами… что даже удивительно.