Владимир Проценко - Успеть на войну

— А кто это? — спросил я, при этом искренне удивился.

— Гражданин Гарбович был твоим непосредственным начальником.

— Ну я же говорил что не чего не помню, я не помню кем я работал и где.

— Да нет, не работал — служил под его началом и занимался антисоветской деятельностью.

— Так я что, военный? — спросил я, хотя уже и так понял, что военюрист 3 ранга сидящий напротив гражданскими делами заниматься не будет.

— Бывший военный, бывший младший политрук, а теперь преступник и враг народа который сидит передо мной и ломает тут комедию.

— Встать — заорал лысый и, выскочив из-за стола, двинулся ко мне.

Я вскочил и успел подумать все, добрый следователь закончился как этот урод двинул мне в солнечное сплетение на моем выдохе и пока я лежа на полу пытался сделать вздох эта самка собаки пинал меня своими сапогами при этом еще что-то выкрикивая. Хорошо что это продолжалось не долго он быстро выдохся и плюнув на пол лысый одернув гимнастерку пошел усаживаться за стол Я лежал и слушал, как он чиркает спичками пытаясь закурить, вот он притих, видно прикурил, выпустил с шумом дым.

— Гражданин Чуйко вы долго будете лежать на холодном полу, поднимайтесь, присаживайтесь и мы продолжим — и голос такой заботливый и участливый.

— Кстати гражданин Чуйко доктор меня заверил, что вы здоровы и больше не нуждаетесь в лечении, поэтому я перевел вас в обычную камеру, вы рады?

— Спасибо гражданин следователь за вашу заботу.

— Пожалуйста — и доверительным голосом доброго следователя спросил.

— Вы ведь помните, куда ходили по поручениям гражданина Гарбовича.

Вот ведь какой настырный — подумал я, ему же уже известно о моей амнезии или он не верит?

— А пока вы вспоминаете, распишитесь здесь и здесь — и подсовывает мне два листа протокола моего допроса.

— Прошлый раз из-за вашего плохого самочувствия вы не успели подписать — а глаза честные- честные и голос такой сочувствующий.

— Я уже вам говорил что ничего не помню и кто такой Гарбович не знаю, и без прочтения этих листков, я подписывать не чего не буду.

— Ну неужели вы Чуйко забыли своего благодетеля Гарбовича, который заметьте вас только что закончившего училище не направил в войска где большая нехватка политруков а оставил в штабе и пристроил на должность инструктора политотдела дивизии и по совместительству начальником клуба которую должен занимать минимум политрук к тому же вы несколько раз ездили куда-то по поручениям бывшего дивизионного комиссара а ныне врага народа Гарбовича. И когда вы подпишете эти бумаги то получите десять лет лагерей по своей 58-1г статье (Недонесение со стороны военнослужащего о готовящейся или совершенной измене влечет за собой лишение свободы на 10 лет), а не расстрельную которую вы своим неразумным поведением хотите себе приписать.

— Ну что Николай Григорьевич подпишете, а? — и опять участливо посмотрел мне в глаза.

— Я ничего подписывать не буду (тут бы переварить информацию, которую я от тебя получил, лысая дрянь). — Подумал я. Наверное, два последних слова я сказал вслух, потому что эта самка собаки, с визгом выскочил из-за стола, сильным ударом ноги сбил меня с табурета и принялся с остервенением пинать мою тушку, бормоча нечленораздельные ругательства и взвизгивая при этом. Наконец он устал, сел на табурет и шумно дыша, сказал.

— Ты пожалеешь, что не подписал, я сделаю тебя участником заговора против товарища Сталина и тогда тобой займутся настоящие специалисты нашего ведомства и подписывать ты будешь все и даже не читая.

— Конвой — крикнул он, а когда, открыв дверь, вошел конвоир приказал.

— Этого заключенного поместить в карцер и держать там до моего распоряжения, все уводите его.

— Встать, руки за спину.

Преодолевая боль во всем теле, и качаясь на подгибающихся ногах я, наконец, поднялся.

— Вперед, голову опустить.

И мы пошли, совсем другим путем куда то вниз, иногда звучала команда, Лицом к стене, и кого-то конвоировали нам на встречу.

Что такое карцер? Это помещение длинной 2,5 метра шириной 1,5 метра в котором находится одна или две подвесные нары не больше и цепями пристегиваются к боковой стене с пяти часов утра и до двадцати трех ноль ноль (подъем на час раньше отбой на час позже)с вмурованными табуретом и столом, зарешетчатым окном под потолком и туалетом. То куда меня поместили карцером назвать можно с большой натяжкой, помещение оказалось большим где-то 3–4 метра с двумя окнами заложенными кирпичом почти до конца с мутным стеклом возможно бывшая камера переделанная под карцерное помещение, с середине камеры начинался каменный постамент высотой около 60–70 см, шириной около двух метров делящий камеру по полам. Этот постамент заменял нары, стены были грязно серого цвета от вытертой и осыпавшейся побелки, в ближнем углу находилась параша (невысокая железная бочка), одиночная лампочка под потолком с тусклым светом и все ни стола ни стула ни рукомойника, только четыре таких же страдальца как и я.

— Здравствуйте — поздоровался я и остался стоять у дверей потому что пойти в камеру без приглашения, если там находится, хоть один человек это сразу пойти на конфликт со всеми обитателями камеры, который может закончиться летальным исходом для вошедшего.

— Здорово, проходи, присаживайся.

— Спасибо — я подошел к постаменту, разулся, забрался на эту импровизированную нару сел в полу метрах от этой компании и стал ждать когда мне начнут задавать известные мне вопросы.

— Какая статья? — спросил пожилой мужчина с обвислой кожей на лице, наверное, когда-то он был полным.

— 58-1г.

— Ну, вот прибыл еще один пособник, врагам народа, Кем был?

— Военный.

Мужчина немного подождал, посмотрел зачем-то по сторонам и начал спрашивать дальше.

— Осудили или под следствием.

— Под следствием.

— Когда арестован.

— Не знаю, потерял память после допроса.

Все вопросы мне по прежнему задавал все тот же пожилой мужчина, а остальные, молча, меня разглядывали.

— Кто ведет следствие.

— Не знаю, фамилию он свою мне не сказал, сам невысокого роста бритая голова, невыразительное бледное лицо возраст от тридцати до сорока пяти в звании военюриста 3 ранга.

— Понятно, у этого следователя фамилия Громов та еще цаца, ну а ты кто, представься нам.

— Чуйко Николай Григорьевич год рождения не помню, откуда родом тоже.

— Ну что же давай знакомится, я Крюков Иван Семеныч парторг второго хлебозавода статья 58 английский шпион, с лева от тебя Моисей Давидович Керзон полковник командир полка статья 58 финский шпион, справа майор Асмолов Игорь Иванович комбат статья 58 немецкий шпион и Слинько Пал Палыч майор начальник штаба полка статья 58 финский шпион. Видишь уголовников среди нас нет да они сюда и не попадают здесь только враги народа и шпионы которые отказались подписывать на себя ложные обвинения. Ну а теперь если есть желание спрашивай.