Владимир Проценко - Успеть на войну

Как же хорошо быть чистым, сразу улучшается настроение, даже мокрое белье его не портит и все проблемы пусть и временно уходят на задний план, мы идем по переходу, возвращаясь к себе в камеру. Вдруг нас останавливают.

— Чуйко, Чуйко твою мать, оглох.

— Я.

— Головка от корабля, выйти со строя.

— Есть.

— В дупе шерсть, Чуйко ты что издеваешься, ты не в царской армии, еще скажи, так точно, давай руки за спину и вперед.

Что-то я туплю после бани, расслабился. Куда это меня, вон у него в руках моя камерная карточка значит опять, переводят, и не спросишь, можно получить и это будет не талон на усиленное питание.

— Голову опустить, лицом к стене.

Значит все-таки к следователю а карточка тогда зачем. После блужданий по переходам мы пришли туда где меня допрашивали прошлый раз и остановились около двери с номером 2, конвоир открыв двери спросил.

— Заводить.

— Да заводи — послышалось из кабинета голос с каким-то легким акцентом.

— Заходи.

Конвойный пропустил меня вперед, закрыл двери и подойдя к столу передал мою камерную карточку мужчине лет 30и в военной форме с одной шпалой в петлице.

— Свободен, а вы Николай Григорьевич присаживайтесь.

— Спасибо.

— Меня зовут Тамази Ираклевич Бахия лейтенант государственной безопасности теперь я виду ваше дело.

— А где предыдущий следователь.

— Это пока не важно, я зачитаю ваше обвинительное заключение а потом мы поговорим.

Пока он читал я лихорадочно соображал, первое — поменялся следователь это хорошо, второе новый оказался грузином (хотя больше похож на прибалта) а это значит что Берия убирает людей Ежова и ставит своих. Второе — возможно мой бывший следователь арестован и находится где-то здесь в Крестах. Третье — Бериевцам нужны факты перегиба в арестах, расстрелах и фабрикации дел Ежовцами, а мое дело, спасибо Семе как раз одно из таких. Вон он меня сразу по имени отчеству назвал без приставки, гражданин,…

— Николай Григорьевич, Николай Григорьевич вам плохо? — Донеслось откуда-то из далека. Вот это задумался, нужно аккуратнее.

— Извините, голова закружилась, уже прошло.

— Так вот Николай Григорьевич проведя тщательное расследование, следствие пришло к выводу, что ваше дело сфабриковано бывшим военюристом 3 ранга Гройсманом.

— Простите товарищ лейтенант государственной безопасности, но фамилия моего следователя Громов.

— Гройсман его фамилия и сейчас следствие выясняет, с какой целью он ее поменял, но это вас Николай Григорьевич недолжно волновать. Так вот дело ваше прекращено, виновные будут наказаны, а вы свободны и можете, возвращается к месту своей службы. Сейчас вас проводят в сборное отделение где вам выдадут вещи и документы а пока прочитайте и распишитесь здесь, и о неразглашении того что видели и слышали в этих стенах.

— Эээ товарищ Бахия простите, не запомнил ваше имя отчество можно вопрос?

— Ни кто с первого раза не запоминает, спрашивайте.

— Понимаете, здесь я встретил своего сослуживца старшего лейтенанта Семина, это преданный партии и товарищу Сталину человек, и я уверен что у него тоже сфабрикованное дело, помогите разобраться.

— Семин, Семин где-то слышал я эту фамилию, хорошо я разберусь, а теперь прощайте, эй канвой, отведите в сборное отделение — и он протянул руку для пожатия.

В сборном отделении первым делом обыскали(это делается для того чтобы не дать вынести за пределы тюрьмы: письма, записки и другие предметы от заключенных, для передачи родственникам или подельникам), потом проверили документы на освобождение, затем отправили к кладовщику который выдал мне мою форму, комплект белья, сапоги, портянки, портупею, кобуру и фуражку, дали кусок мыла и перед тем как отправить в душ (на сборном отделении всегда есть две душевые кабинки М и Ж) усадили стричься и бриться.

ВОТ ОНА, СВОБОДА!!!!! Выйдя из тюрьмы, я повернулся к ней лицом, нашел глазами купола церкви, которая находится на ее территории и трижды широко перекрестился, а потом быстрым шагом пошел прочь от тюрьмы и толпы изумленных женщин принесших передачу своим сыновьям, мужам, отцам.

— И чтобы я от тебя этого больше не слышал, я все сказал, у тебя есть 14 дней вот, и покажи, чему ты в училище научился за два года, все, кругом шагом марш.

Ага, покажи ему. Ему, это новому моему начальнику, полковому комиссару со знаменитой фамилией Иванов и не менее знаменитым именем с отчеством Иван Иванович. После того как арестовали все командование дивизии и полка, который квартировал вместе со штабом многие кого не коснулись" ежовые рукавицы" подросли в должности и звании. Вот и Иван Иванович был батальонным комиссаром в соседней дивизии, а теперь получил третью шпалу и назначение к нам вместо несчастного Гарбовича. Командиром дивизии у нас теперь полковник Волков Иван Степанович, ну а остальных я еще не запомнил. Так вот на третий день моего возвращения в часть вызывает меня ИИИ и спрашивает как я веду подготовку к празднику, я удивился и спросил о каком празднике идет речь, вот тут он мне и выдал.

— Товарищ младший политрук то, что вас выпустили из НКВД, где вы потеряли память, не дает вам право забывать о дне рождения Комсомола, который будет отмечаться 29 октября. И вы как начальник клуба должны были уже подготовить программу праздничного концерта и предоставить мне на утверждение и смотрите, вы себя слишком много ведете! Я вообще не понимаю как вам, мальчишке, могли доверить такую должность. Я снимаю с себя всякую ответственность по подготовке концерта и возлагаю ее на вас, за все что вы натворите сами и будете отвечать. Кстати Чуйко что вы как маленький, опять не брились!

— Голова болела, плохо себя чувствовал вот и не успел.

— Как это голова болела? Это же одна кость, она болеть не может! Запомните Чуйко, что губит командира? Пьянство, воровство, женщины. Не пей, не гуляй, не воруй! Если еще и работать будешь, слава сама тебя найдет!

Даа, вот это сказанул, он хоть сам понял.

— Товарищ полковой комиссар мне нужны люди, которые умеют играть на музыкальных инструментах, а те которых приписали к клубу, пока я отсутствовал, они могут только копать или не копать.

— Это как? — удивленно посмотрел на меня он.

— Они не умеют играть вообще, ну разве только на нервах.

— Так научите их товарищ Чуйко играть на разных там балалайках.

Он что так шутит, нет вон лицо какое серьезное, мама дорогая куда я попал.

— Товарищ полковой комиссар если я начну их учить то к 29у концерт подготовить мы не успеем, прошу разрешения отобрать людей в комендантской роте и у связистов.

— Что их будете учить?

АХРЕНЕТЬ вот это у меня начальник, про таких только в книгах читал.