Сергей Симонов - Восхождение. Часть 2 [СИ]

Интенсификация сельскохозяйственных производств и общий курс на развитие химической промышленности диктовали необходимость строительства новых крупных заводов по производству всех видов удобрений. В 1958 году началась постройка комбината «Куйбышевфосфор», предприятие начало давать продукцию в 1963 г. С 1960 по 1965 г в Гродно был построен комбинат «ГродноАзот».

В 1958 году на юге Минской области началось строительство нового города Солигорска, вблизи открытого в 1939 г Старобинского месторождения. В 1960 г началась добыча сильвинита, в 1961 м заработала первая временная солемельница, а в 1965-м была сдана в эксплуатацию первая очередь Солигорского калийного комбината.

(Сейчас «БеларусьКалий». Вероятнее всего, построено было намного больше, упомянуты те предприятия, по которым удалось найти информацию)

Если в 1950-м году сельское хозяйство СССР получило 1261 тыс. тонн минеральных удобрений, то к 1960 году — уже около 3000 тонн (в реальной истории чуть меньше — 2623 тыс. тонн), а к 1965 году показатели 1960 года планировалось утроить.

(В реале так и вышло, в 1965 г сельское хозяйство страны получило 6294 тыс. тонн минеральных удобрений, по 28,5 кг/га http://www.xumuk.ru/bse/1669.html)

Относительно медленное развитие промышленности минеральных удобрений объяснялось тем, что до начала разработки нефтегазовых сибирских месторождений синтез аммиака по процессу Габера производился с применением водорода, получаемого из синтез-газа при газификации каменных углей. Поэтому предприятия по выпуску удобрений строились вблизи угольных месторождений. С ростом добычи природного газа появилась возможность нарастить производство азотных удобрений.

Ещё одним источником ценного сырья — водорода для синтеза аммиака и непосредственно аммиачной воды (гидроксида аммония) стали биореакторы возле многочисленных животноводческих комплексов. Руководители колхозов и совхозов быстро сообразили, что им приходится покупать удобрения, в то время как ценное сырьё пропадает. Биореакторы и сопутствующее оборудование для механизированной загрузки-выгрузки было достаточно быстро освоено промышленностью и выпускалось серийно. Образующийся в биореакторах шлам, как и прочие органические удобрения можно было вносить на поля только до сева, тогда как растворённые в воде минеральные удобрения и аммиачную воду вносили в любой момент, в ходе обычного полива или распыления с самолётов, либо с аэростатов.

Как только руководители агрокомплексов оценили преимущества «самодельных» удобрений, вроде биошлама и аммиачной воды, спрос на биореакторы и оборудование сразу увеличился. На следующем этапе закономерно встал вопрос о том, что биологические отходы, способные стать ценными удобрениями, образуются отнюдь не только на фермах. Каждый город, по сути, является ценнейшим «месторождением» азотных удобрений, а биореакторы — ключевой технологией для превращения отходов в удобрения. Но для этого нужно было сначала построить очистные сооружения и разделить общую канализацию на фекально-бытовые, ливневые и промышленные стоки. Задача оказалась не такой простой, как кажется.

Прежде всего, очистные сооружения в начале 60-х отсутствовали. Вообще.

(Да! Трудно поверить, но, например, в Ленинграде до 1978 г все канализационные стоки сбрасывались непосредственно в Финский залив, и «исходным толчком» к постройке очистных сооружений стало строительство дамбы, которая угрожала превратить огороженную часть залива между Ленинградом и Кронштадтом в большой канализационный отстойник.)

Аналогично, нужно было отделить промышленные стоки, в которых присутствовали фенольные соединения, тяжёлые металлы и прочая «вредная бяка». Предприятия просто обязали провести модернизацию сточных коллекторов и узаконили обязательное строительство очистных сооружений, а вот попытку модернизации сливной системы в жилом фонде пришлось отменить. Первые серии новых панельных домов проектировались ещё до принятия решений по использованию канализационных стоков, и уже вовсю строились. Хотя серию пятиэтажек К-7 относительно быстро заменили более совершенными сериями, при изучении вопроса очень быстро стало ясно, что уровень культуры населения недостаточно высок для раздельного слива отходов, и всё равно в унитазы будут лить что попало, если уж некоторые ухитрялись солить огурцы в ванне.

Строительство очистных сооружений на тот момент было делом относительно незнакомым. Поэтому пробовали разные подходы. Во всех вариантах сначала с помощью решёток вылавливались крупные предметы, трупы животных и т. п. штучный мусор. Затем стоки очищались от песка в бассейнах-песколовках, с последующей химической очисткой от фосфоросодержащих загрязнителей. Далее, в первичных отстойниках воду очищали от взвешенных и плавающих веществ.

После этого фекально-бытовые стоки направлялись в аэротенки, где «активный ил» с набором подобранных под задачу микроорганизмов улавливал из воды часть загрязняющих веществ, вроде компонентов моющих средств, а оттуда — в биореакторы. (Подробнее см. https://zydog.livejournal.com/92394.html)

Для очистки промышленных стоков использовали разные варианты, в том числе — искусственные болота, предложенные в 1953 г Кати Зейдл из института Макса Планка в Бонне, (https://rodovid.me/Live_Earth_1008/iskusstvennye-bolota-kak-sistema-ochistki-stochnyh-vod.html), габионные очистные фильтрующие сооружения, (http://ecohp.ru/ru/gabion-structures-purification-filter.html). Финальную очистку проводили «растительным способом», в бассейнах, засаженных растением эйхорния. (https://a-forester.livejournal.com/35721.html)

Подобный подход к очистке городских стоков позволил получать сотни тысяч тонн аммиачной воды и биогумуса из считавшихся ранее «абсолютно бесполезными» отходов (АИ).

Первым толчком для возникновения идеи стал очередной разговор весной 1959 года с академиком Семёновым. Николай Николаевич рассказал Первому секретарю о возможности использовать в качестве удобрения отходы деревопереработки, целлюлозно-бумажного и гидролизного спиртового производства. Все эти заводы производили в виде отходов миллионы тонн лигнина — трудноразлагаемого природного полимера, сходного по свойствам с фенольными соединениями. Лигнин пытались сжигать, но в основном просто вывозили на свалку, где все эти залежи накапливались десятилетиями.

— Видите ли, Никита Сергеич, — рассказал академик, — проблема использования лигнина в том, что в производственном цикле используются кислоты, в частности, серная кислота. В результате использовать лигнин как удобрение напрямую не получается. Повышенная кислотность почвы многим растениям не подходит. Приходится ждать, пока дожди на полигоне хранения естественным путём вымоют кислоту из толщи лигнина, а из-за его трёхмерной молекулярной структуры и больших количеств отходов на это уходит до 50 лет.