Олег Кожевников - Государь [litres]

– Так каторжник я, а таких в армию не берут!

– Каторжник? А где тогда командовать научился? Опять же, владеть оружием и скакать на лошади? Или этому всему на каторге обучают?

– Там многому чему обучают!

– Ладно, шутник. Так что же все-таки с тобой делать? Расстрелять? Но ты был под обстрелом, и пули обошли тебя, а второй раз расстреливать – Бог не велит. Повесить? Но я солдат, а не палач! К тому же если Господь тебя сберег, значит, ты ему для чего-то нужен. Да… задал ты мне задачку! Вот если б ты грабил австрийцев, то ей-богу, отпустил бы я тебя! Но такие, как ты, пользуются нашей безалаберностью и бардаком и грабят своих. Действовать же во вражеском тылу у них кишка тонка.

– Ничего не тонка! Но линию фронта просто так не перейдешь! Там пехота, артиллерия нужна. А у моего отряда всего этого нет. К тому же сначала нужно нашу линию обороны пройти, а просто так солдаты нас не пропустят. Прорываться с боем не по мне. Одно дело купца или помещика-мироеда ограбить, а другое – со своим братом солдатом схлестнуться.

– Говоришь, кишка не тонка? И готов действовать в своем ключе на территории, занятой австрийцами, только проникнуть туда не можешь? Ну что же, в этом я тебе, наверное, смогу помочь. Я командир 2-го Кавалерийского корпуса, кстати, Романов, брат императора. И мне поручено в случае наступления противника контратаковать его. Вот во время контратаки, когда мы пробьем позиции австрийцев, и можно пропустить твой отряд в тыл неприятеля. И мне будет хорошо, что не взял кровь православного, которого сам Бог помиловал, отведя пулю, и ты отведешь свою душу, прищемив хвост австрийцам. И исполнишь то, за что Господь пощадил тебя. Что думаешь по этому поводу, ты согласен на такое предложение?

– А если я, попав на австрийскую сторону, сбегу и не буду воевать с ними? На кой черт мне помогать самодержавию, которое присудило мне двадцать лет каторги? Умотаю с ближайшими людьми куда-нибудь в Вену, по пути взяв, конечно, какой-нибудь банк, и ищи меня, царская охранка, до скончания века.

– Такое может, конечно, случиться, но тогда ты станешь не только моим врагом, но и Бога. Не просто так высшие силы сохранили в безнадежной ситуации твою жизнь. Значит, хотят, чтобы ты помог своей родине в войне против супостата. А так как ты станешь и моим врагом тоже, то я уж постараюсь тебе отомстить. В Вене, конечно, не достану, но Гуляйполе недалеко и твои родственники станут заложниками всадников «Дикой» дивизии. Любой джигит чтит закон кровной мести, а ты своим поступком нанесешь кровную обиду их командиру. Тогда я очень не завидую твоим родственникам до седьмого колена. Ты, конечно, можешь просто не согласиться идти в тыл к австрийцам, я это пойму, а вот твоя душа вряд ли. Сам понимаешь, что тогда придется возвращаться в Бутырку. А если все-таки решишься пройтись рейдом по тылам австрийцев, и все удачно сложится, то ты будешь помилован. И после войны вполне сможешь сделать удачную карьеру. Уж я об этом позабочусь. Глядишь, губернатором на освобожденных землях Малороссии станешь. Или банкиром каким-нибудь – денег у тебя будет море, ведь трофеи, отбитые у австрийцев, никто отбирать у тебя не будет.

Как бы в подтверждении моих слов о свирепых джигитах «Дикой» дивизии, показались кабардинцы. Вид у скачущих на взмыленных лошадях кавказцах, действительно, был впечатляющий. Можно даже сказать, пугающий, особенно когда они, заметив стоявший «Форд», пришпорив своих лошадей, с каким-то визгом понеслись вперед, в атаку. По-видимому, подумали, что на меня напали, и нужно выручать командира корпуса. Визг прекратился, как только я встал, вышел на середину дороги и поднял руку. Скорость, правда, кабардинцы не снизили, и через несколько минут я уже смог разговаривать с Бековичем-Черкасским. Успокоил его и объяснил, что произошло. Командир Кабардинского полка буквально взорвался угрозами в адрес негодяев, посмевших так подло напасть на великого князя. Я еле его успокоил и то только тем, что показал пустырь с валяющимися там павшими лошадьми и трупами бандитов, посмевших напасть на великого князя. Картина была впечатляющая, и князь, спросив у меня разрешение, направился подсчитывать, скольких бандитов мы отправили жариться на сковородках в аду. А я вернулся к Махно, внимательно наблюдавшему сцену появления кабардинцев. Проследив за его взглядом, провожающим удаляющихся кабардинцев, я, как будто ничего не произошло, будничным тоном спросил:

– Так что, Нестор, ты мне скажешь? Будешь служить России, или ну ее, неумытую?

Махно без промедления ответил:

– Умеете вы, господин генерал, убеждать. Конечно, я согласен действовать в тылу у австрийцев. Вот только людей у меня мало и с оружием негусто. Самые лучшие бойцы сегодня погибли.

После этих слов мы начали с Махно обсуждать, во-первых, сам процесс проникновения в тыл австрийцев, задачи, которые желательно там выполнить, и потребности отряда Махно в материально-техническом снабжении. Я посчитал это важным, так что не стал особо отвлекаться даже для разговора с Бековичем-Черкасским, который, осмотрев поле боя на пустыре, вернулся и попытался по-восточному пылко восхититься победой великого князя. Я прервал его цветистые выражения словами:

– Полно, князь! На войне, как на войне – удача сегодня была на нашей стороне. Вам тоже придется поучаствовать в этой операции – мои бойцы загрузили раненых в кибитку, и вам нужно как можно быстрей отконвоировать собранных на поле боя раненых к госпиталю в Житомире. Врачам скажите, чтобы они повнимательнее отнеслись к раненым бандитам, они нам еще пригодятся. Всё, князь, разговоры потом. Нужно спешить, а то не дай бог помрет кто!

Бекович-Черкасский согласно гукнул, изобразил нечто похожее на отдание чести и крикнул своим джигитам что-то по-кабардински. После чего вскочил на свою лошадь, стоящую рядом, и сопровождаемый остальными кабардинцами направился выполнять мое поручение. Ну а я вернулся к разговору с Махно. Разговор был трудный, вязкий какой-то. Махно уже адаптировался в своем положении и теперь старался выдавить с генерал-лейтенанта как можно больше обещаний по снабжению его отряда. Мне это надоело и я заявил:

– Нестор Иванович, ты прекращай тут требовать каких-то преференций – живой остался и радуйся этому. Я вообще-то командир корпуса, а не хозяин лабаза. Сам добудешь у австрийцев все, что тебе нужно. Моя помощь заключается только в том, что предоставляю тебе коридор для прохода в тыл неприятеля. Да и то там будут стрелять и могут находиться не подавленные пулеметные точки австрийцев. Поэтому если хочешь жить, твой отряд должен быстро проскочить линию фронта. Кто из твоих людей не успеет это сделать, вини себя – значит, плохих и неуклюжих бойцов набрал. А что оружие тебе нужно, ты мне не свисти. Трофим, которого я допрашивал до тебя, признался, что в Васькино находятся четыре тачанки с пулеметами и стоят два сарая, набитые винтовками, патронами и другим воинским имуществом. Там даже гранаты и динамит есть. Так что хватит из себя жлоба корчить, ты о деле думай, а не о том, как из генерала выдоить побольше оружия.