Роман Казимирский - Девятьсот восемьдесят восьмой

– Эк ты хватил, – рассмеялся мужик. – Так то ж давно было. А я тебе толкую о том, что прямо сейчас происходит. Здесь разницу понимать нужно. Какое мне дело до того, как раньше жили. Мне нужно беспокоиться о том, чтобы у моих детей было что поесть, а ты мне о каком-то колесе толкуешь. Хотя вещь в хозяйстве, конечно, полезная. На себе я бы запарился таскать свое добро, здесь ты прав.

Поняв, что нет никакого смысла вести с гончаром подобные разговоры, Марсель предпочел согласиться с ним и признать собственную неправоту. Увидев, как Игнат самодовольно ухмыльнулся, историк мысленно пожелал ему удачи и подумал, что Житомир – не то место, где ему стоило бы появляться в ближайшее время. Поэтому, поболтав еще какое-то время, он вдруг вспомнил о родственнике, к которому хотел заехать, и спрыгнул с телеги.

– Это где ж твой родственник живет? – удивился мужик, почесывая затылок. – В берлоге, что ли?

– Нет, конечно, – рассмеялся Марсель. – Здесь недалеко, всего пара верст.

– А, так ты в Мимины. Пахома, что ли, кум?

– Да, его самого, – подтвердил историк, довольный тем, что его собеседник сам подобрал подходящее объяснение.

– Ну, смотри сам, раз так. – Игнат с сомнением покачал головой. – Только будь осторожнее, там топи, сгинуть можно.

– Благодарю! Доброго пути!

Марсель еще некоторое время смотрел вслед удаляющейся телеге, а когда она почти скрылась из вида, пошел в том направлении, где, как он понял, находился какой-то поселок. Все, что ему нужно было, – это найти ночлег, чтобы утром продолжить путь – теперь уже в обход Житомира, который облюбовали для себя волхвы. То, что рассказал Игнат, натолкнуло ученого на определенные мысли. Выходит, жрецы отнюдь не были так уверены в успехе своего предприятия, раз решили копать сразу с нескольких сторон. Он не удивился бы, если бы выяснилось, что подобные случаи наблюдались и в остальных славянских городах. Триполье осталось в стороне от этих событий, скорее всего, только потому, что он там поселился. Или его поселили, чего уж там.

Понимая, что вся его предыдущая жизнь в течение последнего года, так или иначе, шла под диктовку Лады и ее соратников, историк почувствовал себя обманутым. Если подумать, то так оно и было – волхвы подставили его, использовали в собственных интересах. Но ничего, он им испортит всю малину, не на того напали. Жрецы славянских богов на протяжении многих веков оставались в роли сторонних наблюдателей, лишь иногда вмешиваясь в жизнь простых людей. Так почему бы ему не использовать их же опыт для достижения своей цели? У него уже было достаточно знаний, чтобы в нужный момент понять, к чему может привести то или иное изменение. Ведь для того, чтобы все пошло по совершенно иному пути, достаточно минимального воздействия, на которое даже у него хватит сил.

Представив себя в роли прорицателя, потрясающего посохом в деревнях, Марсель рассмеялся – настолько забавным показался ему этот образ. Эдакий славянский Ной, наставляющий людей на путь истинный. Или, может быть, Нострадамус? Нужно было набросать приблизительный план событий, которые должны были произойти в ближайшее время. Жаль только, что у него не было в запасе пары-тройки сотен лет, чтобы предотвратить татаро-монгольское нашествие. Впрочем, возможно, его и не будет вовсе, если волхвы постараются. Задумавшись, историк уже начал рисовать в голове табличку наиболее значительных исторических мероприятий, в которых он мог бы принять участие, как вдруг по пояс провалился в воду. Выругавшись, он дернулся и тут же погрузился уже по грудь. Состояние эйфории, в котором он пребывал только что, моментально исчезло, и ему на смену пришла паника. Игнат предупреждал его о топи, как же он мог быть таким невнимательным? Какой к чертям Нострадамус? Сейчас засосет его трясина, и не останется от него ничего, кроме историй о странном и смешном Баламошке, которые будет по вечерам рассказывать мужикам Курьян под медовуху.

Стараясь не делать резких движений, Марсель медленно повернулся лицом к твердой земле и попытался дотянуться до нее. Наконец ему удалось ухватиться за траву, спускающуюся к воде, и он начал медленно подтягиваться. Однако давление на растение было слишком сильным, и спасительная соломинка оборвалась. Чувствуя, что медленно, но верно погружается все глубже, Марсель решил, что единственное, что ему оставалось, было попытаться позвать на помощь. Вероятность того, что рядом окажется случайный прохожий, была катастрофически мала, но он все равно начал кричать так громко, как только мог. Наконец, окончательно охрипнув, историк закрыл глаза и прислушался.

Нет, никого. Проклятье, как обидно-то! Сгинуть вот так, после всего того, что ему пришлось пережить. Чувствуя, как вязкая трясина сковывает его ноги, а вода начинает подбираться к шее, он вдруг увидел себя совсем молодым и не готовым умирать. Может быть, позже, но не сейчас! В чем он ошибся? Зря отпустил Мусу и Ку-рьяна? Нет, если бы они остались с ним, то точно погиби бы. Нужно было двигаться дальше в сторону Житомира? Опять нет, там его точно бы сцапали волхвы, в этом можно было даже не сомневаться. Может быть, нужно было с самого начала плюнуть на этого Кирилла и жить себе спокойно? Наверное, так. Но кто мог знать, чем все обернется? Эх, эх…

– Это судьба, – неожиданно раздался голос рядом.

Марсель открыл глаза и увидел, что у самой топи на земле сидит Лада и жует травинку. Не зная, чего ждать от этой встречи, историк только растерянно моргнул.

– Не переживай, я вытащу тебя, но чуть позже. – Девушка ободряюще кивнула.

– Условия будешь ставить? – догадался Марсель. – Торговаться?

– Ты слишком плохого мнения обо мне, – усмехнулась жрица. – Нет, дело в другом. Просто сейчас ты, как мне кажется, больше готов слушать, чем во время нашей прошлой встречи. Да и мне как-то спокойнее. Учитель не знает о том, где я и с кем, так что я действую на свой страх и риск.

– Как ты нашла меня?

– Ну, сделать это было не так сложно…

– То есть ты все это время знала, где я нахожусь? Это ты наслала дружинников на Тараса?

– Я здесь ни при чем, это Владимир сам. – Лада покачала головой. – Я не всегда могу его контролировать, как ты, наверное, уже успел заметить. Впрочем, это не важно. Нет, я не могу тебя чувствовать постоянно, только в определенные моменты. Как сейчас, например. Ты звал на помощь, оказавшись в смертельной опасности. Это сильные эмоции.

– Мне приходилось испытывать их и прежде. Например, совсем недавно, когда твой жених решил избавиться от меня.

– Мне жаль, что он так повел себя. Я хотела вмешаться, но учитель сказал мне, что разберется сам.

– То есть ты хочешь сказать, что это он спас меня? – Эта новость ошеломила Марселя.