Роман Казимирский - Девятьсот восемьдесят восьмой

Если бы Лада увидела учителя, то решила бы, что тот сошел с ума. Обычно степенный старец бегал по избе, бормоча проклятия и размахивая руками. Он то останавливался, замирая на месте и обдумывая какую-то мысль, то возобновлял безумные метания. До внезапной встречи с человеком из будущего он, даже принимая во внимание все сказанной Ладой, все же надеялся на то, что этому лжесвященнику не удастся разобраться с той благодатью, что на него свалилась. У него даже появилась шальная мысль о том, что, возможно, его ученица что-то напутала по скудоумию, приняв желаемое за действительное. Однако теперь ему было совершенно ясно, что сбылись худшие его опасения – более того, он в очередной раз дал маху и не смог вовремя закрыться. Теперь ему оставалось только гадать, сколько его тайн успел узнать историк…

– Может быть, зря ты так переживаешь? – обратился было волхв к себе, но тут же отмахнулся.

Действительно, сколько можно было спотыкаться на одном и том же месте? Слишком часто за последнее время он недооценивал противника, и вот к чему это привело. Нужно было избавиться от него еще тогда, когда у него была такая возможность, а не играть в добрячка. Что же делать?

Несмотря на то что думал о нем Марсель, жрец верил в собственную светлую сторону – он на самом деле многое бы отдал за то, чтобы обойтись без кровопролития, и то, что периодически ему приходилось принимать трудные решения, казалось Ведагору вынужденной мерой. Он искренне желал добра своему народу и не мог понять, почему Лада, его верная ученица, усомнилась в его благих намерениях. Разве мало он сделал для Руси? Он был далек от того, чтобы обвинять Марселя в злонамеренности, объясняя все его поступки обычной человеческой глупостью и ограниченностью. Человек из будущего просто не мог понять причин, заставивших жречество взять судьбу в свои руки. Правда, его смущал тот факт, что в дальнейшем члены Совета, судя по всему, откажутся от прежних убеждений и примут сторону недавних врагов. Но, подумав, старец пришел к выводу, что это было всего лишь проявлением слабости. Даже если ему предстояло погибнуть в этом котле, он будет биться до последнего. И не позволит остальным свернуть с намеченного пути.

Придя к такому суровому выводу, Ведагор принял единственно верное, как ему показалось, решение и, в последний раз взглянув на мирно спящую Ладу, поразился безмятежному выражению ее лица. Создавалось впечатление, будто она знала что-то такое, что было скрыто от него. Но это было лишь мимолетное чувство, и уже в следующее мгновение старец, решительно сдвинув брови, вышел на свежий воздух, вздохнул полной грудью. Сила природы в очередной раз наполнила уверенностью в том, что его дело было правым…

Меланья на подсознательном уровне чувствовала, что нужно было срочно уходить из Триполья. Несмотря на теплый прием, который оказал им Михайло, особенно после того, как Курьян поведал ему обо всех их злоключениях, она снова и снова старалась убедить Мусу продолжить прерванный путь. Однако мавр словно не слышал ее. Впервые предоставленный самому себе, он вдруг ощутил вкус к жизни и теперь всерьез подумывал о том, чтобы вообще не возвращаться домой, где его, как он говорил, никто не ждал.

– Пойми, – объяснял он, старательно подбирая слова, – там мрак. Душа в темноте, понимаешь? Здесь светло, дышать легко. Зачем ехать?

– Светло, да не шибко, – возражала женщина, понимая, что любимый не понимает ее. – Я чувствую опасность, которая приближается. Если не уедем, быть беде.

– Смогу защитить, – усмехнулся Муса в ответ на очередной довод знахарки, похлопывая себя по поясу, на котором болталась грозная изогнутая сабля. – Друзья верные рядом.

Друзьями мавр теперь называл недавних подчиненных, которые продолжали повсюду таскаться за бывшим начальником, хотя он уже неоднократно говорил им, что они больше не обязаны подчиняться ему. Однако воины, судя по всему, также не горели желанием возвращаться на родину и поэтому предпочли сохранить прежний статус. Муса не возражал…

– Эй, черненький, – окликнул его Курьян, который, вернувшись в родные края, быстро восстановился после трудного путешествия и теперь целыми днями изводил его весьма навязчивыми изъявлениями дружеского расположения. – Может, в баньку сходим, а? У меня медовуха есть отменная! Что ты за своей бабой ходишь как хвост? То она за тобой, то ты за ней. Уймись уже, никто у тебя ее не отнимет. Пойдем посидим, поболтаем.

– Нет, пить не люблю, – в очередной раз отказался Муса, который, несмотря на произошедшие в его жизни изменения, не спешил избавляться от привычек, среди которых алкогольное воздержание занимало важное место. – Иди сам.

– Вот чудак-человек! – удивленно воскликнул Курьян, хлопнув себя по бедрам. – Так в том-то и смысл, чтобы не одному выпивать, а в хорошей компании. С друзьями.

– Мы друзья? – Мавр удивленно поднял брови, чем не на шутку обидел мужика.

– Вы посмотрите на него, люди добрые! – воскликнул тот, обращаясь к невидимой аудитории. – И он еще спрашивает! Можно сказать, бились плечом к плечу, чудом в живых остались, а он еще и сомневается!

Несмотря на то что «биться плечом к плечу», как выразился Курьян, им не приходилось, Муса после этих слов задумался. Действительно, если он кого-то и мог здесь считать другом, так только этого увальня. Да, он был нагл и болтлив, однако за последнее время бывший телохранитель на многое стал смотреть другими глазами и теперь был вынужден признаться себе, что испытывал к Курьяну что-то вроде привязанности. Пробормотав ругательство на своем родном языке, он кивнул, отвечая на вопросительный взгляд собеседника:

– Пойду в баню. Пить не буду.

– Вот это дело! – обрадовался Курьян, который уже и не надеялся на то, что бывалый воин когда-то снизойдет до него. – Жди здесь, я мигом обернусь!

Муса с улыбкой наблюдал за тем, как Курьян, сшибая все на своем пути, понесся в сторону дома. Скорее всего, усмехнулся мавр, этот хитрец решил, что раз уж ему удалось убедить неуступчивого воина отправиться с ним в баню, то рано или поздно тот и на медовуху согласится. Ему так давно не приходилось испытывать обычных человеческих эмоций, что он разучился этому радоваться – и теперь заново и с удовольствием открывал в себе почти забытые светлые стороны жизни. Если бы не Меланья, пробудившая в нем веру в любовь и счастье… Впрочем, Муса не хотел думать о том, что было бы в таком случае. У него не было ничего, потом появилось все – зачем вспоминать о прошлых бедах и несчастьях? Вероятно, он все же смог как-то заслужить расположение Бога, раз он так щедро вознаградил его.

– Это не заслуга твоего бога.

Голос, раздавшийся из-за спины, не был знаком Мусе, однако у опытного солдата были крепкие нервы, и он остался внешне спокойным, когда обернулся и увидел в нескольких метрах от себя высокого старика с окладистой бородой. Несмотря на то что незнакомец, судя по всему, не был вооружен, что-то подсказывало мавру, что с ним не стоит связываться, если на то нет особой необходимости.