Виталий Останин - Пророк

– Понятия не имею, Куава. Что-то, что они и сами могут знать. Что-то, что не способно навредить тебе или мне. Ещё раз прошу – не отвечай сейчас. Подумай. Пока от тебя мне нужно только принципиальное согласие работать вместе. Хорошо?

С некоторой задержкой, очень неуверенно, но инка всё-таки кивнула.

– Отлично! Тогда вытаскивай нас отсюда. Как бы наш надсмотрщик не начал беспокоится.

Перед тем как бежать и радовать доброго дедушку Доминика, мы с Куавой разыграли маленькую сценку, которую пару раз отрепетировали на вершине пирамиды. Специально для Тени – он ведь должен был что-то рассказать своему хозяину. А то просидели, промолчали – подозрительно же! Незачем было нашим тюремщикам знать о возможности беседовать в “складке пространства”. Так что я поугрожал инке, она покричала на меня в ответ, и все остались довольны. По завершении постановки школьного театрального кружка я отправился на доклад, оставив девушку в слезах.

Я не слишком раздумывал о природе того места, в котором инка вскрыла мне грудную клетку и игралась с сердцем. Определил его для себя как “складку пространства” и на том успокоился. Какого пространства? Что за складка? Частностями голову я не забивал. Психика укрепилась, не иначе – всё, что не имело объяснения прямо сейчас, получало инвентарный номер и убиралось на полочку подальше. До лучших времен. Я как решил: если над каждой странностью морщить мозг, то вскорости он просто взорвётся. А так – одним антинаучным объяснением больше, одним меньше…

Хотя, если быть совсем честным, то возможное наличие в этом самой “складке” некой сущности, которую Куава считала божеством – творцом всего сущего и главой инкского пантеона по имени Инту – несколько напрягало. Конечно, девчонка могла просто верить, что он незримо присутствовал и отвечал на её вопросы, а на самом деле никого там не было. Но я-то тоже видел птицу, ставшую зрачком солнца! И тучку, принятую Куавой, да и мной тоже, за знак заканчивать уже с этими играми в наказание предателей. Что это было? Гипноз?

Впрочем, бог с ним, с Инту. Хватало проблем и без него. Тот же Доминик, например.

Спешил к нему на доклад я по причине весьма прозаической – проклятый ментальный блок в моей голове. Внутри всё просто переворачивалось от желания поскорее поделиться ценными сведениями. Как дитё, ей богу – папа, смотри, как я могу! Бороться с этим не было никаких сил, но, с другой стороны, правда – вещь в себе. Факты редко избавлены от свиты оценочного суждения. Да и вообще, что-то можно было утаить, на чём-то сместить акценты, и история заиграет новыми красками. При желании и некотором опыте, а я им обладал, можно было рассказать такую историю, которая ничего общего с реальностью иметь не будет.

По дороге к келье я на скорую руку накидал план разговора с магистром. Без плана в таком деле никак: его ведь нужно убедить не только в том, что я нашёл общий язык с инкой и склонил её к сотрудничеству, но подать всё так, чтобы создалось ощущение моей заинтересованности и лояльности. Мол, смотрите, святой отец, я тут пашу на общее дело изо всех сил, пока вы прохлаждаться изволите. Не чураясь, между прочим, непопулярных методов!

Времени с моего последнего посещения больного прошло всего ничего, отец Доминик по прежнему возлежал в окружении подушек и страдал. Я ворвался к нему, едва монах-сиделка отворил дверь, и выпалил:

– Инка будет с нами сотрудничать!

Первое правило доклада “начальству” – начни с хороших новостей и сформулируй их в одно короткое предложение. Потом можно и к неудачам перейти, да и вообще сообщить, что озвученные новости не такие уж хорошие. Настроение и отношение к докладчику формируется с первой фразы.

– И как же вам удалось этого добиться? – с интересом и явным недоверием спросил доминиканец.

Даже как-то обидно стало от такого неверия в мои силы!

– Дедовскими методами, падре. Шантажом и угрозами, – и вид на себя напустил довольный донельзя.

– Поясните, – потребовал тот. Дал знак монаху, и тот понятливо помог ему занять сидячее положение. Склонил голову набок, отчего сделался похож на черепаху без панциря, и сосредоточенно замер, готовясь слушать меня.

– У девчонки обнаружилось слабое место – её дочь, – в этом месте я сделал паузу для значительности, после чего пояснил: – Я видел это в её нити. Куава прячет девочку в какой-то деревне у местных. Я сказал, что расскажу про это место вам, если она не научит меня обходить защиту другого пророка. Дальше всё было довольно просто.

Вы же не думали, святой отец, что сделали меня своим следящим устройством? Правду я, так и быть, расскажу, но такого вокруг неё наверчу – замучаетесь разбираться!

– Вот как… Это хороший рычаг влияния, – кивнул старик. – И где же она её прячет?

– Дочку-то? Всё вам расскажи, падре! Не-е-ет! Мы, конечно, союзники, но козырь этот я пока повременю в бой сбрасывать!

Расчёт мой был на то, что несуществующая дочь Куавы папистам не потребуется, пока инка будет сотрудничать. А значит мне позволят утаить эту информацию. Да ещё и посмеются над наивностью русского, рассчитывающего оставить у себя рычаг влияния.

Магистр меня не разочаровал. Улыбнулся по доброму и согласно кивнул.

– Как вам будет угодно, Игорь. Дочь инки орден не интересует, в отличии от её матери. Так она уже раскрыла секрет обхода защиты?

– Тут всё не так просто, но раскроет, я уверен.

– Что же заставляет вас так думать?

– Она затащила меня в какое-то видение, где собралась принести в жертву своему божеству, но там проиграла мне. Потом я её добил своей информированностью, так что она сейчас просто раздавлена. Дадим ей час-другой, пусть пока свыкнется с мыслью о сотрудничестве с врагом. Это не так просто – по себе знаю, – в завершении этой фразы, я послал доминиканцу тонкую улыбку. Которую он тут же отзеркалил.

Некоторое время Доминик изучал меня. Столь пристально, что позавидовал бы эксперт по Дали из Эрмитажа. Затем растянул в улыбке тонкие бледные губы и молвил:

– Пусть будет по вашему. Должен признать, вы меня впечатлили. И удивили. Я не ждал от вас такого рвения.

Хотелось выдать ему что-то вроде “одно же дело делаем”, но я решил, что это будет явный перебор. Поэтому ответил более нейтрально:

– Не хочется торчать в вашей гостеприимной обители дольше необходимого. Я просто выполняю свою часть договора. Как и вы свою.

Ещё один обмен полными скрытого смысла улыбками, и я откланялся, оставив старика отдыхать и набираться сил. Он-то явно хотел ещё поболтать, но монах-сиделка посмотрел на него настолько непреклонно, что суровый магистр предпочёл с ним не спорить. Лишь взял с меня обещание сразу же доложить об успехах.