Данияр Гафаров - Да придёт рассвет [СИ]

Видимо на моём лице что-то отразилось, и поэтому, Погост, спросил меня:

— Что-то не так?

— Да нет, всё в порядке, наверное. Ты как себя чувствуешь?

— Прекрасно! — улыбнулся он — Даже пальцы и глаз не болят. Такое чувство, что я только что родился. У меня не болят даже мои старые болячки, а их у меня было не мало. Я не понимаю, почему?

— Я могу только догадываться, — задумался я — возможно, ты искренне содеялся в своих грехах, от всего сердца, и поэтому всякие болячки перестали тебя донимать. Прощение грехов, так сказать. — я не стал говорить ему, что и в ментальном плане он чист яки агнец, зачем?

— Знаешь, а возможно ты и прав. — в этот раз уже задумался он — Я сейчас чувствую себя очень чистым. Таким я себя не чувствовал даже до того, как попал в банду. Хм, — улыбнулся он искренне — если существует рай и ад, может теперь, я попаду в рай?

— Теперь, думаю, попадёшь. — я опять задумался, и решил попробовать сломать шаблон — А, может, захочешь пожить ещё? С нами поработаешь? Ты ведь хотел исправить ситуацию в России?

— Нет, извини, вы уж сами, теперь я хочу только одного, вернуться к предкам, давно я их не видел, соскучился сильно, и упустить такой шанс не хочу. Я даже не знал, что так сильно скучал по ним. Ты обещал.

— Да я и не отказываюсь, обещал — выполню. Только у меня и рука уже не поднимется на тебя, как быть?

— А ты воспринимай это не как наказание, а как награду для меня, тем более, что я сам этого прошу. Пойми, я не хочу больше мараться в этом мире. Он меня категорически не устраивает. И если я выйду отсюда, то грязь потихоньку будет приставать к моему телу, а я этого не хочу. Я слишком хорошо прочувствовал чистоту. И вот ещё что, даже моя смерть может сослужить вам неоценимую услугу. Запустите меня в гробу по Москве — реке за городом, что бы никто не видел, при приближении сообщите анонимно в прессу, что плывёт гроб с Погостом, и всё. В гробу оставите послание для бродяг вроде меня, может, кто то и одумается вовремя, не доведёт ситуацию до истребления. И прессе можете намекнуть, что бы не сильно клеймило позором «Стрелу», а то, они сильно распоясались. Не хорошо это. Баранов у нас много в стране, многие верят прессе.

— Мысль интересная, может так и поступим. Как звать то тебя? А то, я даже с делом твоим не ознакомился, не когда было.

— Александр я, Суворов моя фамилия. — увидев удивление на моём лице, прокомментировал — Проняло, да? Вот и мне это спокойно жить не давало, от того и снёс свою фамилию к погосту, и так же обозвался, что бы помнить.

— М-да, удивил, не скрою.

— Тебя-то как звать, если не секрет конечно?

— Да какой уже секрет? — махнул я рукой — Александр я, Стрелок.

— Тёзка значит. — удовлетворённо махнул головой Погост — Ну что ж, тёзка, пора мне, заждались меня уже. Я их уже вижу, машут мне рукой, радуются за меня, ждут, когда я присоединюсь к ним. Давай, Стрелок, я готов. Буду за тебя и вашу группу молиться там. — он улыбнулся, и стал ждать.

— Прощай, Саша! — прикоснувшись к его лбу пальцем, я направил мощный энергоимпульс, в его энергоузел в голове, и просто перегрузил его узел, отчего он взорвался. В физическом плане ничего не изменилось, голова у него осталась целой, и даже улыбка не пропала с лица. Смерть была мгновенной. Он ничего не почувствовал. Просто упал на шконку спиной, и затих, с улыбкой на лице.

Не выходя с ра-хат, я увидел, как из его тела вылетел светящийся шарик размером с кулак взрослого человека, сделав пару кругов вокруг меня, он застыл передо мной, повисел так с минуту, и устремился в угол комнаты, где висели в ожидании ещё несколько шариков. Дождавшись собрата, они растворились в стене.

Вот и всё. Только сейчас я заметил, что моё лицо всё мокрое от слёз. И слёзы не прекращают течь. «Да-а, сильно меня проняло. Последний раз я плакал в детском саду наверно, сам этого не помню, мама рассказывала.

Что же это получается? Выходит жизнь наша — это испытание? Земля — чистилище? Вот почему он не остался? Отработал карму? Может быть я не знаю чего-то главного? Может мы и должны стремиться к чему-то хорошему, приближая момент, когда вот так же как Александр вознестись к своим предкам? Выходит, что это и действительно для него награда. Смогу ли я, вот также, просить смерти? Не знаю. Может быть, если почувствую, что-то, что почувствовал он и смогу. Одни вопросы, и ни одного ответа, одни домыслы.

Ладно, что-то расклеился я. Работать пора. Меня ждут великие дела».

Вытерев лицо от слёз и успокоившись, я вышел из камеры и отправился в столовую. От выпитого спирта меня слегка покачивало, но держался я нормально. Дверь в камеру даже не стал запирать, зачем?

Филин так и сидел в столовой, ожидая меня. Увидев, что я пришёл, он тут же побежал на раздачу, схватил заранее приготовленный поднос, там только второе надо было наложить, что т. Глаша с радостью и сделала. Подойдя к т. Глаше, я поздоровался с ней. Она радовалась мне и улыбалась сквозь слёзы. Никогда не замечал за ней такого. Может она моё состояние прочувствовала? Не знаю, как я выглядел, но наверно не важно, потому что и Филин смотрел на меня озадаченно. Но ничего не сказал пока. Забрав поднос, мы уселись за столик, а т. Глаша так и смотрела на меня, смахивая слёзы с лица полотенцем. Наконец и Филин не выдержал.

— Хват, что случилось? На тебе лица нет?

— Я только что убил ангела. — сказал я уткнувшись в поднос.

— Как, когда, почему? — занервничал Филин — Какой ангел, нет у нас Ангела, и не было никогда. Ты о чём вообще?

— Погост, он ангел. Стал им, в последний момент.

— Ничего не понял, как стал? Он же бандит, на котором и клейма ставить негде.

— Я не знаю, могу только предполагать. — устало ответил я. Что-то меня сильно рубит. До столовой-то я доковылял кое-как, а тут вообще расклеился. Это — скорее всего откат, слишком много энергии потерял единовременно. Мне нужен отдых, хороший отдых, что бы восстановить свою энергию, или по медитировать, но я бы лучше просто поспал сейчас. Даже кушаю нехотя, хотя приготовленный плов очень вкусен, и мяса там даже больше, чем обычно ложу я. Специально наверно т. Глаша выковыривала для меня. И чеснок мягкий, хорошо разварился. Как бы мне не лезла сейчас пища, а обижать т. Глашу не буду, как ни будь доем.

— Я думаю, что он получил отпущение грехов, — продолжил я — и после этого стал абсолютно чист, как ребёнок. Как такое возможно, я не знаю. Даже у нас не настолько чистое свечение, полно грехов — портящие нашу карму.

— Так ты теперь у нас и грехи отпускаешь? — удивился Филин.

— Да нет, ничего я не отпускаю. Я просто его выслушал после силового воздействия. Проняло его сильно, и он искренне покаялся. Пусть я не священник, но ему надо было выговориться. И ему это помогло. Он отринул всё мирское и задумался над своей непростой судьбой. Умер он легко, с улыбкой. А после, попрощался со мной и улетел со своими предками.