Александр Михайловский - Коренной перелом [litres]

– Товарищи генералы, я предлагаю вам познакомиться друг с другом поближе, – сказал он. – Поскольку каждый солдат должен знать свой маневр, то должен сказать, что именно вы двое будете главными участниками в запланированной Ставкой операции под кодовым названием «Орион» по полному разгрому и уничтожению вражеской группы армий «Юг».

Услышав эти слова, Жуков пожал плечами и несколько скептически посмотрел на Вождя.

– Я вас правильно понял, товарищ Сталин, – спросил он, – именно разгромить и уничтожить? Не слишком ли непосильная пока для нас задача? До сих пор я думал, что перед моим фронтом поставлена задача остановить врага, не допустив глубоких прорывов вражеских танков во фланг и тыл Юго-Западного фронта. Для решения каких-либо наступательных задач в моем распоряжении недостаточно соответствующих подвижных соединений. Одна 5-я танковая армия Лизюкова здесь погоды не сделает.

– Да, вы меня поняли правильно, товарищ Жуков, – кивнул Верховный, – на первом этапе операции ваш фронт должен остановить вражеские ударные части и измотать их в упорных оборонительных боях, заставив растратить свой наступательный потенциал. А потом наступит очередь действовать нашей ударной группировке в составе двух механизированных корпусов ОСНАЗ и 2-й ударной армии, сосредоточенных сейчас в ближних тылах Брянского фронта.

Жуков подошел к карте и некоторое время гипнотизировал ее взглядом.

– Для упорной обороны на заранее подготовленных позициях сил и средств у вверенного мне Центрального фронта вполне должно хватить, – задумчиво произнес он. – Даже если 4-я танковая армия противника одним или двумя корпусами повернет на север, то быстрого успеха немцам добиться не удастся, и в любом случае фон Вейхс увязнет в нашей обороне, как муха в патоке. Но что касается наступательных действий, то я ничего не могу сказать, ибо реальные боевые возможности механизированных корпусов ОСНАЗ мне известны весьма приблизительно.

– Товарищ Жуков, – сказал Сталин, – нам крайне необходимо выиграть эту войну как можно быстрее и с наименьшими потерями. Именно поэтому от операции «Орион» нам требуется решительный успех, способный в корне переломить ход всей войны. Что же касается реальных боевых возможностей механизированных корпусов ОСНАЗ, то они настолько же превосходят возможности наших, недавно сформированных танковых армий, насколько эти самые армии лучше механизированных корпусов образца сорок первого года.

Брянско-Орловская операция, ставшая генеральной репетицией нашего летнего наступления, показала, что мы не зря вложили в идеи товарища Бережного огромные по меркам нашей армии средства, и отдача вполне соответствует затратам. Ну как, товарищ Жуков, у вас будут еще вопросы по боеспособности механизированных корпусов товарищей Бережного и Катукова, или вам достаточно моих слов?

– Никак нет, товарищ Сталин, – ответил Жуков, еще раз посмотрев на висящую на стене сталинского кабинета карту, – по этому поводу вопросов больше нет. Чисто по-человечески хотелось бы только знать – какие изменения произошли в ходе войны по сравнению с тем вариантом, который помнил товарищ Бережной?

– Очень большие, товарищ Жуков, даже громадные, – усмехнулся в рыжеватые с проседью усы Верховный. – У немцев уничтожены пять армий: 11-я в Крыму, 18-я под Ленинградом, 9-я в районе Ржева, 1-я танковая на Донбассе и 2-я танковая во время Брянско-Орловской операции. Еще две армии – 16-я в районе Старой Руссы и 17-я южнее Харькова – были разгромлены с потерей большей части боевой техники и личного состава. У нас же, напротив, имеет место «экономия» семи армий: 44-й, 47-й и 51-й в Крыму, 6-й, 9-й и 57-й в районе Барвенково, и 2-й ударной на Волховском фронте. В результате произошедших изменений немцы потеряли на миллион солдат и офицеров больше, чем в прошлом варианте истории, а мы, соответственно, на восемьсот тысяч меньше. Нам удалось не только отбросить немца от Москвы, как в прошлом варианте истории, но и освободить Крым, Донбасс, заставить его отступить до рубежа нижнего течения Днепра, ликвидировать Ржевский и Демянский котлы, снять блокаду с Ленинграда, освободить Новгород, Псков, Ригу, Таллин и половину Советской Прибалтики.

Конечно, не все это результат непосредственных действий потомков, есть в этих успехах большая заслуга и наших генералов, командиров и бойцов: Василевский, Рокоссовский, Горбатов, Говоров, Федюнинский, Катуков, Черняховский, и несть им числа, которые за последние полгода покрыли себя неувядаемой славой на полях сражений. Кое-кого, конечно, пришлось убрать с глаз долой, чтобы не мешались, но не стоит жалеть об этих людях. Кто они – дураки или просто предатели, – пусть разбирается следствие. За каждую их ошибку или изменнический приказ нашей армии приходилось платить тысячами жизней бойцов и командиров.

Назначив вас командующим Центральным фронтом, находящемся на направлении главного вражеского удара, партия и правительство оказали вам высочайшее доверие как лучшему нашему командующему фронтом, который уже спас от захвата врагом Ленинград и Москву. Мы рассчитываем, что вы полностью его оправдаете. Приказ вашему фронту будет только один – ни шагу назад! Все, что для этого нужно, мы вам уже дали. Вам это понятно, товарищ Жуков?

Жуков вскинул вверх подбородок.

– Так точно, товарищ Сталин, понятно, – отчеканил он. – Враг не пройдет. Ни один немец не сможет прорваться через нашу оборону ни на танке, ни на палке верхом.

Вождь повертел в руках незажженную трубку и положил ее обратно на стол.

– Теперь, товарищ Жуков, – задумчиво произнес он, – давайте поговорим о второй, наступательной, фазе операции. Если вы полагаете, что сосредоточенная в районе Орла ударная группировка подчинена командованию Брянского фронта, то это не совсем так. В настоящий момент 2-я ударная армия и оба механизированных корпуса ОСНАЗ подчинены только Ставке, и больше никому. И лишь с момента начала нашего наступления они поступают в ваше оперативное подчинение. Успех товарища Бережного будет и вашим успехом.

После этих слов Верховного Жуков немного приободрился. Ведь он поначалу подумал, что ему поручены только все тяжелые и неприятные моменты в ходе операции «Орион», а ставшему любимцем Сталина Бережному достанутся все лавры. Но это оказалось не так. Будущий маршал Победы был, конечно, в меру самолюбив и тщеславен и довольно ревниво наблюдал за чужими победами. А тут успех в операции стратегического масштаба намечался как бы не совсем чужой, а очень даже общий, под его, Жукова, чутким стратегическим руководством. Если же этот Бережной разгромит во встречном сражении танковую армию Роммеля, так это будет совсем здорово.