Роман Злотников - Лучший мир [litres]

Вследствие чего американцы в отношениях с СССР в этом такте оказались намного более покладистыми. Уж больно у них свербело привлечь Советский Союз к их собственной борьбе с Японией. Ну дык в текущей реальности они к моменту вступления СССР в войну с Японией, которое произошло в июле сорок четвёртого, только-только начали активные операции на Тихом океане и как раз вели битву за возвращение Мидуэя…

– А вот и я, Иосиф Виссарионович, – произнёс Алекс, входя в библиотеку. Интересно, чем он сегодня его нагрузит?

Салон-вагон, постукивая на стыках, всё больше замедлял ход, показывая, что литерный приближается к месту своего назначения. Сталин стоял у окна и смотрел на проплывающие мимо голые ветки деревьев, только-только начавшие покрываться свежей зеленью, которая пока выглядела даже ещё не листвой, а скорее каким-то мхом…

Возвращение в тридцать седьмой произошло достаточно буднично. Утром двадцатого марта собрали тележку с электродвигателем, на которую загрузили около тонны распечаток, уложенных в ящики, весом по пятьдесят килограммов, девяносто процентов содержимого которых были на совести Межлаука и Вавилова, затем помылись, поужинали, слегка сдобрив пищу вином, после чего разделись и взобрались на тележку. Когда портал засветился, Вавилов, сидевший рядом с пультом включения электродвигателя, ткнул локтем большую красную кнопку, и тележка вкатилась в прошлое.

В тридцать седьмом году их встретил Киров, который, обнявшись со всеми, доложил, что для них подготовлены четыре «Дуглас ДС-3», закупленные в США, по официальной версии, для обучения пилотов гражданской авиации, потому что лицензионное производство этих машин в настоящий момент разворачивалось на заводе номер восемьдесят четыре в Химках. Но при этом и состав отряда, и сроки перелёта были подобраны таким образом, чтобы эти самолёты оказались в Европе в то же время, когда «возвращенцы из будущего» должны будут объявиться в Швейцарии. Так что в настоящий момент все четыре самолёта, совершившие перелёт из США через Гренландию, Исландию, Англию и Францию, находились на аэродроме Лиона, то есть на расстоянии всего одного двухчасового перелёта от Люцерна, где проходили профилактику после трансатлантического перелёта. Для чего на аэродром Лиона была заранее переброшена команда техников и механиков. Вернее, профилактика уже была практически закончена, и самолёты ожидали команды на вылет…

Вылетать решили через пару-тройку дней. Чтобы слегка разобраться с привезённым и, так сказать, разложить его «по кучкам». Паковали-то, стараясь максимально уменьшить объём, так что многие материалы оказались перемешаны, и хоть немного прийти в себя после перехода. Уж больно суматошными оказались последние дни. Впрочем, Алекс сообщил всем, что это всегда так. Даже когда он ещё переходил в одиночку.

Первый перелёт был до Минска. Причём Алекс, Сталин и Межлаук весь полёт изо всех сил сохраняли своё инкогнито. Так что прибывшее на аэродром белорусское руководство взяли на себя Киров и Вавилов, Сталин же с Межлауком, охраняемые Зорге, наскоро перекусили в самолёте, так и не показавшись никому на глаза. И уже через полтора часа после прибытия самолёты вновь взлетели в воздух… Да, перелёт был долгим, и «Дуглас», хоть и считается одним из самых комфортабельных самолётов этого времени, всё-таки не шёл ни в какое сравнение с «Боингами», «Аэрбасами», «ТУ» и «ИЛами» начала двадцать первого века, но Сталин после возвращения из будущего чувствовал себя сильно окрепшим. Ну и после той «кругосветки», которую они с Александром совершили в уже покинутом ими будущем, к полётам начал относиться вполне спокойно. Да и подремать в самолёте тоже успел. Так что пообедали, дождались окончания заправки самолётов и отправились дальше…

Из Минска все четверо уже отправились в разные стороны. Межлаук вместе с Кировым и Алексом – в Москву, Вавилов со своим архивом – к себе в Новосибирск, а Иосиф Виссарионович загрузился в третий самолёт и двинулся на юг, в направлении своей дачи на озере Рица. Согласно разработанному ещё перед отправлением в будущее плану, возвращаться в Москву ему предстояло оттуда. И не сразу.

Как сообщил Киров, долгое отсутствие Сталина на рабочем месте и его общая недоступность вызвали к жизни весьма бурные телодвижения среди партийной верхушки, которые сначала требовалось погасить. Ну, или хотя бы немного притушить… И сделать это было удобнее не в Москве, то есть не в «центре бурления», а подальше от неё, выдёргивая по одному личности «центров кристаллизации» данного бурления и обрабатывая их где-нибудь в уединённом месте. То есть лишив их возможности сразу же обсудить итоги беседы со Сталиным со своими союзниками-попутчиками и немедленно договориться о дальнейших действиях. Дача же на озере Рица подходила для этого как нельзя лучше. Да и внезапное появление Сталина в Москве «из ниоткуда» тоже непременно создало бы дополнительные трудности. А вот возвращение его с уже привычной и известной многим дачи тоже должно было послужить успокаивающим фактором. Хотя вопросы насчёт того, где же он был всё время до этого и откуда появился на озере, у очень многих всё равно остались бы. Да и хрен с ними! Пусть тратят силы и время на то, чтобы это узнать, – меньше ресурсов на всякие интриги останется…

Никаких трудностей подобное разделение не принесло, потому что все материалы ещё в доме были разобраны на «кучки» и на аэродроме Люцерна сразу загружены в разные самолёты. Так что никаких лишних телодвижений, типа сортировки и перегрузки ящиков с распечатками и образцами из самолёта в самолёт, делать не потребовалось. Хотя до Минска все летели на одном «Дугласе». Так как официально считались «группой академика Вавилова, возвращающейся из научной командировки». Николай Иванович был известным путешественником. В тридцатом объехал с экспедицией все южные штаты США, а в тридцать втором – тридцать третьем и того хлеще – целых полгода обследовал земледельческие районы Центральной и Южной Америки, посетив Сальвадор, Коста-Рику, Никарагуа, Панаму, Перу, Боливию, Чили, Аргентину, Уругвай, Бразилию, Тринидад и ещё шесть стран. Так что подобные путешествия для него были в порядке вещей и ни у кого никакого удивления не вызывали. Учёный – что с него взять? Опять шлялся по какой-нибудь жопе мира… Охрану и режим секретности, заключающийся в первую очередь в том, чтобы исключить опознание Сталина кем-либо из пилотов, штурманов и механиков, обеспечивал лично Зорге, который на этот раз летел с ними… Впрочем, чего-то слишком сложного для этого предпринимать было не нужно, так как погрузку опечатанных ящиков в самолёты осуществили ещё до их прибытия на аэродром, а сам полёт продлился всего около семи часов, во время которых весь режим секретности заключался в том, что пилотам было запрещено выходить в салон самолёта без предупреждения. А когда они просились в туалет, Сталин и Межлаук, которого до Минска тоже решили лично не светить, накрывались одолженными у механиков ещё на аэродроме тулупами с головой и делали вид, что спят. С учётом того, что одет Иосиф Виссарионович был отнюдь не в привычный всем френч и сапоги, вероятность того, что его кто-то опознает, была признана близкой к нулю.