Харольд Ковингтон - Очищение

Джарретт завёл лимузин и выехал со стоянки. Аннет повернулась к водителю.

— Мистер Джарретт, нам с Эриком очень жаль, что из-за нас вы потеряли свою заправку. Теперь я понимаю, что это был глупый и легкомысленный поступок, но нам было страшно нужно найти Добрармию, и ваше место было единственным, о котором я подумала.

— Не беспокойся об этом, мисс, — улыбнулся в ответ Джарретт. — Пришло время. Я сам поражаюсь, как это фибы не взялись за меня раньше. Вы, ребята, были сигналом тревоги. Раз ты запомнила газеты Партии в моём зале ожидания, я уверен, что и другие могли, и, может, этот другой запомнивший позвонил бы в ФБР и получил взамен доллары. Если я захочу, то смогу получить бизнес обратно, когда мы вышибем этих ублюдков из нашей страны.

— Ты начал рассказывать про убийство Фламмуса, — напомнил Уинго.

Пока они ехали по зимним улицам Портленда, Эрик быстро и точно изложил весь план убийства с начала до конца. Уинго с Локхартом переглянулись, явно находясь под впечатлением рассказа.

— Использование одной из своих машин было ошибкой, но удача была на вашей стороне, как она часто улыбается нам в эти дни. В остальном это действительно была хорошая работа, — одобрил Уинго. — Хорошо задумано и исполнено. У вас обоих способности к таким делам, и духа хватило. Не все могут сохранить выдержку, установить бомбу и нажать детонатор или спусковой крючок, а потом не терзаться. Даже у некоторых наших товарищей нет таких стальных нервов, и им нельзя поручать мокрые дела. О'кей, я уверен, что вы знаете, каким будет следующий вопрос. Чем вы двое хотите заняться в будущем, если вообще захотите? Мы понимаем, что это были личные счёты, и вы, возможно, всегда думали об этом, как однократном, или, точнее, двукратном событии.

Аннет улыбнулась.

— Если вы просто захотите оставить всё как есть и жить своей жизнью, то это полностью ваш выбор. Мы отвезём вас к вашей машине, и вы никогда не увидите нас снова. Если вы захотите создать свою собственную группу и продолжить борьбу по-своему, не имея никаких формальных связей с нашей армией, это другая возможность. Мы даже дадим вам один контакт на крайний случай, если вам когда-нибудь понадобится помощь. Некоторые так и поступают. Каковы бы у них ни были причины, они не хотят официально входить в Добрармию или подчиняться армейской дисциплине, но ведут собственную борьбу с режимом малыми группами или поодиночке. Это также приемлемо. Действительно иногда это хорошо на нынешнем этапе войны, хотя в какой-то момент в будущем, когда события развернутся действительно широко, мы собираемся соединить все эти точки. Или вы можете присоединиться к Добрармии и продолжать то, что начали. Задумывались ли вы об этом?

— Я думала об этом, с того момента, когда гроб моей сестры опустили в землю, — с горечью проговорила Аннет.

— Мы оба думали, — серьёзно сказал Эрик. — Мы молоды, но даже нам понятно, что дела в США не могут так продолжаться. Я смеюсь, когда о нас, детях в Эшдауне, говорят как о привилегированных. Смерть Джан показала нам, что все наши так называемые привилегии не защищают нас от этой грязи, безумия и от всего этого проклятого бардака. Мы живём в сортире и, в любом случае, в конце концов исчезнем в канализации. Не знаю, как это ещё можно назвать.

— Не волнуйся, — усмехнулся Уинго. — Умы, побольше наших, провели всю жизнь, пытаясь описать мир, в котором мы живём. Наша работа — изменить его. И ещё одно обстоятельство. Боюсь, по соображениям безопасности, которые, как я уверен, вам понятны, мы должны получить ваш ответ сразу. Вы говорите, что уже думали об этом, так что наверно заглянули в свои сердца и знаете ответ. Вы с нами или нет?

— Я с вами, если Эрик тоже, — глядя на него, ответила Аннет. — Я готова делать всё, что нужно, но рядом с ним. Не может один из нас пойти к вам, а другой — нет.

— То же самое, — твёрдо проговорил Эрик. — Я вступлю вместе с Аннет, так что, по-моему, это значит, что мы оба с вами.

— Вы сознаёте, что если станете добровольцами, то всё-таки можете расстаться? — мягко спросил Уинго. — Я имею в виду недобровольную разлуку — смерть или тюрьму или просто хаос и безумие войны?

— Я понимаю, — кивнул Эрик. — Но если мы не вступим в вашу армию и не попытаемся сделать что-то с миром, в котором живём, остальную часть нашей жизни нам придётся жить с оглядкой из-за того, что мы сделали с Фламмусом. Вы знаете, что ещё десять лет назад эти фэбээровские ублюдки вытаскивали восьмидесятилетних стариков из домов и бросали в тюремные камеры, полные ниггеров и насильников, за то, что те состояли в ку-клукс-клане в 1950-е и 1960-е годы? Евреи ничего не забывают и никогда не прощают.

— Вы знакомы с еврейским вопросом? — с некоторым удивлением спросил Хэнк Джарретт с водительского места.

— Все мы, так называемые привилегированные, хорошо знаем евреев, — ответила ему Аннет. — На деле мы знаем их лучше, чем кто-нибудь другой, потому что сталкиваемся с ними лично и близко намного чаще обычных людей. Это одна из наших замечательных привилегий. Эйви Коэн — хороший пример, этот мерзкий похотливый пёс из моего класса и театральной студии. Он пристаёт ко мне с десятого класса, говоря, что не может ничего с собой поделать, а евреи просто обязаны иметь блондинок. Мелкий таракан. Не знаю, можем ли мы сделать его нашей следующей мишенью? — с надеждой спросила Аннет.

Человек в маске снова заговорил.

— А вот это будет вашим первым уроком армейской дисциплины, — сказал он твёрдым и приятным голосом. — Вы не сможете сами выбирать для себя цели или вести себя как ковбои, с Кольтом-Миротворцем или без него.

Он поднял руку и стащил маску, открыв знакомое лицо.

— Мистер Шумейкер! — одновременно воскликнули Эрик и Аннет.

— Собственной персоной, — слегка поклонился их учитель. — Прямо после моего трогательного и искреннего прощального слова в честь прекрасного юного афроамериканского спортсмена, сражённого в расцвете сил злобными, безнравственными расистами. Боже, каким тошнотворным куском дерьма был этот Фламмус! Я привык к тому, что вынужден по приказу администрации ставить зачёты мускулистым цветным гонялам с мячом, но Хопкинсон сказал мне, что Фламмусу надо ставить пятерки, хотя он с трудом мог написать свое имя, и втянул меня в натягивание ему оценок по отборочному экзамену. Не думаю, что я когда-либо встречал негритоса, который вызывал у меня большее отвращение, чем этот. Благодаря вам, прекрасным молодым ребятам, мир без него стал белее и светлее. Присоединяю мои поздравления к поздравлениям моих товарищей.

— И что теперь? — спросила Аннет.

— Мы отвезём вас обратно к машине, и вы поедете домой, — ответил Шумейкер. — В понедельник утром вы будете удивлены, узнав о произошедших изменениях в руководстве вашего факультета и смене консультанта по карьере, и нам будет необходимо провести несколько серьёзных совещательных встреч в моём кабинете. Если я останусь доволен вашим моральным состоянием и отношением, вы получите несколько документов для чтения и начнёте курс обучения тому, что вам нужно знать для борьбы за существование нашего народа и будущее белых детей. Узнаёте это выражение?