Харольд Ковингтон - Очищение

— Что это за операции? — спросил Вошберн.

— Бомбы в автомобилях, — сурово ответил Хэтфилд. — Иракцы задолбали нас этими штуками, когда не мочили ими друг друга. Ладно, Лен, ты хорошо поработал. Теперь ты, Чарли. Как у нас ситуёвина с разведкой?

Экстрем свернул свою карту. А Вошберн достал собственный список.

— Мне тоже нужно сжечь его, как только мы всё запомним, — заметил Чарли. — Итак, дела у нас такие. На наш оперативный район, включающий округа Клэтсоп, Колумбию и Тилламук, приходится около 600 вооружённых полицейских, заместителей шерифов, патрульных полицейских штата Орегон и сотрудников исправительных учреждений. То есть без учета канцелярских и невооружённых сотрудников разных правоохранительных органов, а также без военной полиции и персонала станции Береговой охраны, или непостоянной национальной гвардии Орегона и полиции штата в Кэмп Рили, которые будут представлять собой отдельную проблему.

Кажется, как много полиции, но имейте в виду, что речь здесь идёт о трёх огромных округах, и более чем о десяти отдельных и иногда перекрывающихся департаментах и судебных органах. Я не смог получить какой-нибудь расовый расклад, но большинство полицейских всё ещё белые. Есть только несколько мексиканцев да с пяток чёрных. Также имейте в виду, что эти ребята работают посменно, и в любой момент времени большинство из них будут не на службе, а в суде, заниматься писаниной или чем-нибудь ещё. Я очень сомневаюсь, что в любой момент на дежурстве на деле окажется больше 150 полицейских на площадь в несколько тысяч квадратных километров, где мы будем действовать.

Вне городов и основных магистралей, наши шансы случайно нарваться на полицейского равны нулю. В сельских районах есть несколько лесников и смотрителей парков штатного и федерального подчинения с очень неясными полномочиями, которые могут на деле причинить нам больше проблем, чем полицейские, если наткнутся на наши укрытия и тайники с оружием. Морхаус был прав. Тихоокеанский Северо-Запад — идеальная партизанская страна. Когда этот огонь хорошо разгорится, ЗОГ никогда не сможет его затоптать.

— Некоторые из полицейских будут нам сочувствовать, — заметил Хэтфилд. — Я знаю, что наши группы в других местах начали ликвидировать некоторых полицейских, которые были известны как враги Партии и революции. Это их выбор, но огласка, которую эти события получили в СМИ, мне не нравится. Здесь не большой город вроде Сиэтла или Портленда. Многие из этих полицейских — местные, вроде Тэда Лира, люди, с которыми мы выросли, главы семей, с корнями в здешнем обществе. На данный момент я не хочу, чтобы мы били по любым местным полицейским за исключением небелых, которым уже было официально приказано покинуть Родину, и которые не имеют никакого права топтать нашу землю с оружием и нагрудными бляхами. Это будет одним из правил ведения боевых действий нашей роты «Г». Ни один белый полицейский не будет нашей целью без крайней необходимости, или пока мы точно не узнаем, что именно данный полицейский — наш непримиримый враг. Совет Армии говорит, что нам ещё предстоит понять, нельзя ли договориться с полицейскими о невмешательстве. Чтобы они, по крайней мере, не искали нас усердно, а федералы были вынуждены воевать с нами в одиночку. Я хочу попытаться. В какой-то момент я хочу сесть и поговорить с Тэдом, и разговор будет очень тяжёлым. Да, ещё одно. Нам срочно нужен свой человек в полиции.

— Крис, — тихо произнёс Экстрем.

— Я не хотел называть её, если бы ты сам не сказал, Лен, — вздохнул Хэтфилд. — Она — диспетчер, и именно там, где нам кто-нибудь нужен. Она также твоя дочь, и если ты замешиваешь её в наши дела, то, может быть, буквально приговариваешь своего ребёнка к смерти. Я не могу просить тебя об этом, и тем более приказывать, неважно, что я — лейтенант. По крайней мере, ты можешь поставить её в положение, совершенно невыносимое с нравственной точки зрения. И почём ты знаешь, что она нам сочувствует?

— Знаешь, почему Кристина вернулась из Портленда в прошлом году? — спросил Экстрем. — У неё был хороший диплом, и она только что пошла работать в приличном месте. Теперь она вернулась сюда и получает почти минимальную зарплату, каждую ночь сидя за полицейской рацией. Кристи сама хочет стать полицейским. Она всё время просит, чтобы я брал её на стрельбище. И всегда носит рубашки с длинными рукавами и платья или брюки, но никогда не надевает купальник или открытую одежду. Она порвала с Брэдом Гиббонсом и сейчас ни с кем не встречается. Ты никогда не задумывался, с чего бы всё это?

Однажды вечером в Портленде Крис вернулась домой, где её поджидали, вскрыв квартиру, двое негров-наркоманов. А когда закончили её насиловать, то попытались убить разбитой бутылкой от вина. Не убили, но не потому, что не старались. Каждый сантиметр тела Кристи выглядит, как будто она попала в косилку. Об этом никогда не упоминали ни в газетах, ни по телевидению из-за законов о цензуре прессы, которые Хиллари Клинтон протолкнула в свой первый год на посту президента, тех законов, что запрещают так называемое разжигание расовой ненависти, например, статистику преступлений чёрных против белых.

— Боже, Лен! — прошептал Вошберн.

— Почему, чёрт возьми, ты никогда не говорил нам об этом? — резко спросил Хэтфилд. — Почему ты молчал?

— Сначала было нечего говорить, — ответил Экстрем. — Потом сюда приехал Рэд Морхаус, и я сказал. ^азал: «Я с вами». Ночью, когда она просыпается, плачет и зовёт меня: «Папа, папа, спаси!» Теперь, когда я иду к ней, то знаю, что помогаю ей. Всё равно будет трудно, и честно говоря, я даже не знаю, как с Крис начать разговор. Но скоро она будет с нами. Ты был прав раньше, Зак. Сегодня у всех белых есть свои Салли Уитли, собственные Кристины где-то в нашем прошлом, в наших душах. Мы должны сделать так, чтобы эти призраки встали, показали свои кровавые раны и взывали к мести, пока мы снова не станем мужчинами, пройдём по нашей земле и изгоним этих тварей. Продолжай, Чарли. Мы должны делать наше дело.

— Ладно, — всё ещё потрясённо проговорил Вошберн.

— А как насчёт Кэмп Рили и станции Береговой охраны в Уоррентоне, Чарли? — спросил Хэтфилд.

— Это будет операционная база противника.

Хэтфилд кивнул.

— Рили была почти законсервирована много лет, и, если мне не изменяет память, там не так уж много постоянных кадров Национальной гвардии. Больше обслуживающего персонала. И не удивительно, ведь почти вся Национальная гвардия Орегона находится в Ираке или Иране со всем своим снаряжением. У них есть несколько летних лагерей подготовки, и полиция штата Орегон по-прежнему каждый год проводит там пару трёхмесячных базовых курсов, с проходящими боевую подготовку и инструкторами. Что интересно: склада оружия нет. Я слышал, что после Кёр д'Ален всё оружие оттуда вывезли.