Харольд Ковингтон - Очищение

Мы выбросим наши деньги, давая этим грязным судам возможность изображать, что там осталась какая-то справедливость и правосудие, а они исчезли задолго до того, как мы родились. Стив Кинг, белый, мужчина, и он любит женщин, хотя выбрал для любви не ту. У него нет ни единого шанса, и мы все это знаем. Или мы поможем ему, или бросим его, потому что до смерти боимся сделать то, что должно быть сделано, и позволим ему скатиться в ад. Даже если он выживет в тюрьме, как, по-вашему, он будет жить после всего этого? Стиву придётся носить клеймо преступника-ненавистника. А это значит, что он будет счастлив готовить гамбургеры или менять масло в машинах богатых на станциях быстрого обслуживания, если сможет найти такую работу, не занятую мексиканцами. Если мы собираемся помочь ему, это надо сделать сейчас, и мы должны на деле помочь. Есть только один выход. Эти две суки должны исчезнуть, чтобы они не встали на свидетельской трибуне и не погубили жизнь Стива.

— Речь не только о Стиве, — уныло произнёс Вошберн. — Но и о Кэйтлин с Джуди.

— И даже не о них, Чарли, в конечном-то счёте, — покачал головой Хэтфилд. — Речь о нас. О том, люди мы или собаки, скулящие и пресмыкающиеся перед этой тиранией зла, поджав хвосты и мочась на пол в страхе перед громилами-полицейскими с мускулами, накаченными стероидами, палачами из ФБР в блестящих костюмах и подлецами-судьями в чёрных мантиях. Стив — наш общий друг уже двадцать лет. С ним поступают несправедливо, а с меня достаточно несправедливостей! Хватит!

Зак вдруг сжал кулаки и громко взревел, в ярости на всю свою жизнь и унижения, в презрении к окружающему миру, и этот крик поднялся из сердца, самого нутра и мозга и вырвался из его тела как взрыв.

Вошберн посмотрел на двух других мужчин.

— Я тоже. Я с вами. Лен, думаю, Зак прав. Тебе лучше быстро смотаться. Зак неженатый, и я разведённый, у нас обоих паршивая работа, и нам нечего терять. А у тебя семья и бизнес, и ты всё можешь потерять. Я не был десантником как Зак, а просто водитель грузовика, но помню достаточно с военной службы, чтобы стрелять. Я уверен, что мы вдвоем сможем это сделать. Тебе не надо в этом участвовать.

— Стив приходил в магазин, лет с десяти, покупал маленькие детали и инструменты, винты для своего карта, — чуть не плача от гнева, проговорил Экстрем с искажённым лицом. — Стив был славным, умным мальчиком, дружелюбным, не злым и не себялюбивым по натуре, да таким и остался. Его отец был хорошим человеком и верным другом. И его две девочки такие красивые, такие милые и замечательные. Я вижу их, когда Стив приводит их в магазин. И я должен стоять в стороне, когда с ними происходят эти страшные вещи, просто потому, что боюсь? Я не могу так поступить. Бог меня накажет, если я это сделаю.

Я с вами, ребята. Меня просто достало. На этот раз у них не пройдёт. Они не смогут. Должна же быть какая-то справедливость, или весь мир превратится в ад. А я устал жить в аду. Никогда не думал, что я в своём уме буду готов убить кого-нибудь. Но я готов. Нужно же когда-нибудь прекратить это безумие и жестокость. Для меня это значит прекратить несправедливость со Стивом. Они не получат его. Нет.

— Вот это дело, всё верно, — вздохнул Зак и улыбнулся. — Сколько лет нам понадобилось, чтобы прийти к этому? Иногда мне казалось, что белые уже никогда ничего не смогут.

— Мы смогли, — сказал Чарли. — Ладно, Зак, ты — бывший десантник-рейнджер. Ты должен знать, как спланировать двойное убийство. С чего нам начать? И что делать нам с Леном?

— Я займусь подготовкой и самим убийством. Нужно, чтобы вы вдвоём обеспечили мне алиби, ничего больше, — ответил Зак.

— Думаю, что смогу начать ежегодную инвентаризацию в конце года немного раньше, — сказал Экстрем. — Ты ведь состоишь в агентстве временного найма «Рука помощи»?

— Я состою во всех этих агентствах, — кивнул Хэтфилд. — На всё подходящее для меня. В удачную неделю я работаю дня три.

— Я знаю там Бренду, — сказал Экстрем. Иногда я нанимаю её людей, когда ко мне приходит грузовик с тяжёлым грузом, и у меня с ней негласная договорённость не присылать мне никаких мексиканцев, так что, по крайней мере, мои деньги пойдут одному из моих соседей, который действительно в них нуждается. Не думаю, что будет очень необычно, если я ей позвоню и попрошу её прислать тебя, просто как о доброй услуге другу.

— Это должно быть ночью, когда в магазине никого нет, — уточнил Хэтфилд. — Я появлюсь к закрытию, и пусть твои последние покупатели увидят, как я таскаю коробки. Чарли придёт как раз перед закрытием, задержится поболтать вечерком со своими добрыми приятелями Леном и Заком и поможет тебе посчитать винты для листового металла. Я выжду, пока движение на дорогах станет потише. Выскользну через чёрный ход и направлюсь в Сисайд. Выполняю работу, избавляюсь от пистолета, всей одежды и снаряжения, возвращаюсь, когда всё закончу, и проскальзываю обратно. Ты подписываешь мой талон на восемь часов, как документальное доказательство того, что я был у тебя всю ночь. Возможно, за эту бумажку ты можешь провести всю оставшуюся жизнь в тюрьме. Лен, ты, правда, готов к этому?

— Я готов, — кивнул Экстрем, и Хэтфилд верил, что это так.

— Я могу сделать тебе ключ от дома Стива на Сисайд, — продолжил старший мужчина. — Стив привык делать все свои ключи в моём магазине и недавно заказал несколько дополнительных комплектов. Немногие знают, что министерство внутренней безопасности требует у изготовителей ключей сохранять информацию обо всех сделанных ключах с именами и адресами на случай, если ФБР или министерству это для чего-нибудь понадобится. У меня в компьютере станка для ключей всё ещё хранятся образцы ключей от дома Стива.

— Мы можем поймать этих ублюдков в их собственную ловушку законов о слежке, — засмеялся Вошберн.

— Так тебе нужна пушка? — спросил Экстрем. — Я могу дать тебе почти всё, что хочешь, из моей коллекции, и патроны тоже.

Экстрем был оружейным мастером с патентом, что оказалось для него единственным способом зарабатывать средства на жизнь и сохранить свой маленький магазин бытовой техники конкурентоспособным с сетями «Майти Март», «Хаус Депо» и другими большими магазинами. Он владел одним из последних сохранившихся настоящих магазинов на Комершел-стрит в Астории. А на большинстве фасадов других бывших магазинов теперь красовались вывески баров с гашишем и марихуаной для яппи, киосков дешёвого антиквариата, «причудливых» закусочных всех сортов и офисов активистов левых организаций.

— Нет, у меня есть своя, — ответил Хэтфилд. — Конечно, потом я собираюсь всё выбросить, но не хочется рисковать быть пойманным с чем-то, что может вывести на тебя. Если дела пойдут плохо, ты просто скажешь полицейским, что я вышел поужинать и не вернулся, и ты понятия не имел, что я задумал совершить такой ужасный отвратительный поступок. Не хочется утащить вас с собой, ребята.