Харольд Ковингтон - Очищение

В наше время многообразие вводится сверху вниз, как инструмент элитарного правящего класса, используемый для стравливания друг с другом одной или нескольких расовых или этнических групп. Острые культурные споры, возникающие вследствие этого, служат политическим планам, экономическим целям и властным потребностям правителей и их покровителей, разрушая всё ценное в затронутом разложением обществе. В двадцать первом веке мультикультурализм используется как молот для ковки искусственно создаваемых, неумных, послушных людей с коричневой кожей, которые будут образовывать послушное государство Нового Мирового Порядка. Мультикультурализм, как оружие постмодернистской политической войны, мало с чем можно сравнить, что объясняет его внедрение в настоящее время во всех странах Западной Европы, в США, Канаде, Австралии и Новой Зеландии. Умышленное дробление этих стран на разнообразные в расовом отношении, политически несовместимые общественные прослойки и группы с особыми интересами, и потеря в итоге национального самосознания и целей — таковы требования Нового Мирового Порядка.

Кто же образует этот Новый Мировой Порядок? Это будет англо-сионистский правящий класс, состоящий в значительной степени из евреев и скрыто гомосексуальный, который образует экономическую иерархию богатства и подчинённости, заменяющих естественную иерархию таланта, храбрости и добродетели. Сила, которая рассматривает страны и их народы, сначала как экономические цели для эксплуатации, а также как военные цели, которые должны быть уничтожены и разграблены в случае сопротивления.

Одно только обстоятельство, что чёрная и жёлтая расы оказались в Северной Америке благодаря исторической случайности или нарушению иммиграционного законодательства, не даёт им права всю жизнь сидеть на шее белого человека. Хотя именно в этом, по сути, состоит требование многокультурного подхода: люди с тёмной кожей должны получать определённые товары, услуги, льготы и преимущества, те люди, которые не только никогда и ничего не сделали, чтобы заработать эти блага, но даже толком не умеют правильно ими пользоваться, а способны лишь уничтожать и портить их. Уравнивание в мультикультурном, многообразном обществе никогда не улучшает, а всегда всё ухудшает. Расовая интеграция похожа на смешивание конского навоза с мороженым: она ведёт к небольшому улучшению навоза, но ничего не даёт мороженому.

Наши господа и повелители учили нас смотреть на «расизм» как на зло и грех. Совсем наоборот. На самом деле расизм это чистейшее выражение патриотизма. Сегодня мы живем в мире, где старые идеи геополитики заменяет биополитика. Расизм верен, потому что он — воля Природы. Расисты выполняют работу Природы. Они помогают Природе защищать самые важные из творений Природы: разные расы, которые Природа созидала многие тысячелетия. Расизм — это стремление Природы защитить собственные творения. Таким образом, расизм способствует и поощряет дальнейшую эволюцию, то есть помогает развитию уже существующих отдельных рас. Правда о так называемом антирасизме — то, что он неестественный, нездоровый и опасный. Антирасизм активно поддерживает разрушение Природы. Он реакционный и антиэволюционный. Общество, основанное на таких глупых идеях — неестественное, нездоровое общество, и оно обречено рано или поздно быть уничтоженным, потому что такое общество уничтожит сама Природа. Мы, человеческие существа, являемся проявлением Природы и обязаны подчиняться её законам, так же, как и другие формы жизни. Если мы забудем эту истину и продолжим смешивать нашу расу с другими, мы погибнем».

«Боже мой!» — изумлённо подумала Кики, пытаясь понять и усвоить эту дикую ересь, которая противоречила всему, чему её когда-нибудь в жизни учили. «Эти люди из Добрармии действительно надеются, что я ЗАДУМАЮСЬ!» Это было странное ощущение. Впервые во взрослой жизни Кики её пытались убедить, чтобы научить тому, что, по мнению этих людей, ей нужно было знать для её же блага, а не тому, что будет служить интересам богатых людей и опекаемых меньшинств. Впервые за её взрослую жизнь кто-то признал, что раса ещё существует, говоря, что думать и чувствовать, как расист, это нормально. Сама идея, что кто-то всерьёз ожидает, что она сядет и подумает над чем-то, а не примет что-то на веру, потрясла её. Внезапно в голове Кики всплыла непрошенная мысль. «Это единственные люди, которых я когда-нибудь встречала, которые не хотят меня как-то наколоть».

И эта мысль Кики понравилась.

Поездки такси для Добрармии, бессмысленные на первый взгляд, продолжались. В двух случаях Кики перевозила посылки — одну заклеенную картонную коробку из-под бутылок с пивом «Хейнекен», а другую — маленький чемоданчик, которые она положила в багажник своего такси по приказу неизвестного мужчины, который её встретил. Кики довезла чемодан до автобусной станции, где другой мужчина, немного старше её самой, в обычной одежде, подошёл к ней, протянул руку за ключами, открыл багажник, забрал чемодан, и подал ключи обратно, завёрнутые в сто долларов.

— У тебя есть ещё что-нибудь для меня, товарищ? — спросил он напоследок.

Кики не отваживалась оставлять Справочник в прицепе и носила его в сумке через плечо, ожидая просьбы вернуть. Она вытащила Справочник, в том же конверте, и без слов протянула ему. Он молча взял его и скрылся на станции. Кики надеялась, что никто из слушающих её на другом конце не обратит внимания на случайнее замечание, но недооценила остроту слуха Лэйни Мартинес. Её подобрали в конце смены на полицейской машине без опознавательных знаков и доставили в Центр юстиции, где провели в камеру для допросов и усадили за металлический стол, привинченный к полу. Мартинес пришла с цифровым магнитофоном, и, не говоря ни слова, подошла и быстро пристегнула наручниками одно из запястий Кики к скобе на столе чуть ниже края. Не обращая внимания на её протесты, Лэйни села, достала свой небольшой цифровой магнитофон, и воспроизвела краткий разговор у автобусной станции.

— О чём шла речь, Кики? — спросила она холодно.

— Я вернула ему партийный справочник, который мне давали, — ответила Кики, глядя в глаза Мартинес. — Ещё они дали мне Общие приказы, которые я порвала и спустила в толчок. У вас, чуваки, уже хватает на меня. Я не дам вам повод подставить меня ещё больше, поймав с запрещёнными документами.

— Понятно, — кивнула Мартинес. — Мне грустно, что ты, похоже, всё ещё считаешь, что можешь влиять на своё положение, Кристин. Но я не удивлена.