Александр Михайловский - Герой империи. Битва за время

* * *

26 июля 1941 года, два часа спустя, Москва, Кунцево, Ближняя дача Сталина.

Сообщение «Клоун исполнен, имеются подтверждения», поступившее, на терминал к Вождю от Лаврентия Берия привело того в состояние некоторой задумчивости. В настоящий момент у Сталина по этому вопросу было два пути. Первый вариант – натравить на это дело Сергиенко (нарком внутренних дел УССР), размотать Клоуна посмертно, железной рукой вытащив на поверхность всех его подельников и устроить новый Большой Процесс с показательными расстрелами и многолетними посадками. И второй вариант – спустить все на тормозах, следствие провести тайно, а из Хрущева сделать героя-коммуниста, погибшего на боевом посту.

Тем более что опыт такой операции уже имеется, каким бы мерзким человеком по жизни ни был Яков Свердлов, в какой бы политической вражде он ни состоял с товарищем Сталиным, после его смерти все это сразу было забыто. Товарищ Свердлов сразу стал героем-революционером, одним из основателей советского государства, трагически погибшим во время эпидемии испанского гриппа. И никаких поруганий памяти и низвержения памятников. Хотя сам Свердлов, доведись ему поменяться местами со Сталиным, непременно не удержался бы от соблазна втоптать в грязь своего мертвого оппонента, так же как от такого же соблазна не сумел удержаться в другой реальности ныне уже покойный товарищ Хрущев.

Эмоции, в частности жажда мести за уже содеянное Никиткой, склоняли товарища Сталина к первому варианту, а разум – ко второму. В результате в сражении между эмоциями и разумом победил именно последний. Единственное решение, которого так и не смог принять товарищ Сталин, было то, какое новое название дать Киеву в связи с кончиной столь выдающегося партийного и государственного деятеля: Хрущев, Хрущевск или Хрущевград. Ну это уже, как говорится, детали, главное что не Хрущевабад и не Хрущевокан…

Впрочем, Молотов в ответ на предложение вождя только повертел пальцем у виска (старый соратник, ептить, имеет право).

– Да ты что, Коба, – удивленно спросил он, – белены, что ли объелся? Да над нами куры смеяться будут. Разве ж можно сравнивать Никитку со Стариком [68]? Переименовывать Киев в честь балабола и клоуна – то делать ему слишком большую честь. Кто он – новое воплощение Карла Маркса и Фридриха Энгельса, написавший множество важнейших теоретических трудов? Герой гражданской войны, громивший белые армии, вроде Буденного? Подвижник первых пятилеток, организационным талантом и трудом которого были созданы еще одна Магнитка или еще один Днепрогэс? Да нет, Коба; Никитка по своей сути чистый исполнитель, которого надо было контролировать на каждом шагу, и от которого к тому же несет троцкистским душком. Умер дед Трофим, и хрен с ним! А если ты так хочешь увековечить его память, то хватит с него и какого-нибудь мелкого населенного пункта районного масштаба… Подойдет тот же Мирополь, под которым он сложил свою глупую голову… Быть ему Хрущевском, если уж так решит ЦК…

Молотова поддержала Малинче Евксина – она сказала, что товарищ Ленин и товарищ Хрущев имеют в массах несопоставимый авторитет между собой. Точнее, сопоставимый, но, как и сказал товарищ Молотов, примерно как слон и букашка. Согласно ее данным, люди просто не поймут, если ради увековечивания памяти мелкого функционера будет изменено название древнейшего русского города. И вообще, таких людей, которые не сделали ничего хорошего, а только интриговали, чтобы получить побольше власти, лучше стараться как можно скорее забыть и никогда о них не вспоминать.

Сталин подумал и согласился с доводами старых и новых соратников. Действительно, с Киевом он что-то погорячился. Слишком много чести для Никитки. Втаптывать в грязь не стоит, но и возвеличивать тоже. Гипсовый бюст на малой родине, районный центр, переименованный в его честь, заштатная улица в том же Киеве, которая раньше была какой-нибудь 3-й Садовой – и хватит. И вообще, Малинче Евксина права – нужно постараться сделать так, чтобы все забыли о том, что такой человек вообще когда-нибудь существовал. Как прожил Никитка пустоцветом свою жизнь, так и уйдет во тьму забвения, будто его и не было.

* * *

29 июля 1941 года. Околоземная орбита, высота 400 км, разведывательно-ударный крейсер «Полярный Лис».

Главный тактик Ватила Бе

Ватила Бе стояла у обзорного экрана и смотрела вниз, на Старую Землю, прародину объединенного человечества. Когда-то ее дикие предки бегали тут голышом по саваннам, охотясь на антилоп и спасаясь от саблезубых тигров. Этот бег по кругу продолжался тысячелетиями, и поколение за поколением предки Ватилы Бе уходили во тьму забвения, даже не догадываясь о том, что может быть какая-то другая жизнь. Потом пришли Древние и переселили будущих эйджел на небеса. Бег по кругу при этом никуда не исчез, просто переместился в другое место. И снова потекли бесконечные тысячелетия, за которые ничего не менялось к лучшему, да и не могло измениться. И только самые мудрые из матрон понимали, что сообщество кланов постепенно деградирует, но они ничего не могли с этим поделать. Потом пришел император Шевцов и предложил эйджел вместо экзогамного сообщества кланов новую парадигму объединенного человечества, в котором каждый подвид занял бы свое место, на котором он был бы незаменим. Потом должна была начаться метизация с последующим слиянием в единый вид.

При этом надо заметить, что хуман-горских боевых гибридов в Кланах начали создавать задолго до Шевцова. Правда, собственную личность таким гибридам иметь не дозволялось, потому что управлялись они дистанционно, через вживленные в мозг чипы. Император Шевцов разрушил эту конструкцию вдребезги, подарив униженным и оскорбленным свою любовь, а они отдали ему свою преданность. С тех пор у Империи нет более лояльных и ответственных граждан, чем воительницы штурмовой пехоты и инженеры из серых эйджел. Темные же эйджел первоначально подчинились Империи только потому, что на ее стороне была сила. Грубая сила. Ни один клан, как бы силен он ни был, не в состоянии сколь-нибудь долго противостоять Империи, объединяющей все разновидности рода Хомо. Вот и сейчас там, внизу, в битве за господство на поверхности планеты, дейчи, сделавшие ставку на господство одной своей нации, неизбежно проиграют своим оппонентам, придерживающимся прямо противоположной точки зрения… Та сила, которая только себя считает достойной уважения и хорошей жизни, а об остальных мнит, что они не более чем грязь под ее ногами, сама отрезает себя от возможности одержать окончательную победу. Такая сила способна выигрывать отдельные битвы, но непременно проиграет войну в целом, ибо дух военной победы переменчив, а стратегические факторы, диктующие соотношение сил – неумолимы.