Александр Колосов - Гроза над Элладой [СИ]

— Случалось одолевать и семерых, — гордо повёл подбородком сотник.

— А ты, Кент?

— Ну, трёх-четырёх на себя возьму.

— Кэм, ты служишь в гвардии Аристарха. Сколько противников тебе по силам?

— Четверо — наверняка. А, может, и больше.

— Я попрошу вас, друзья, драться в полную силу. Убить Клета не так просто, как он это хочет представить. Царь, пусть твои гвардейцы оцепят место боя — иначе не поручусь, что Клет не повторит моего побега.

Через несколько минут всё было готово. Охрана отцепила место, отведённое для представления, двойным плотным кольцом. Царское кресло вынесли под открытое небо. По обе руки от Эгея встали его личные телохранители — два старых испытанных воина Кирк и Фарад. Эти двое, пожалуй, могли с успехом противостоять любому десятку обычных гвардейцев, они были могучи, как матёрые кабаны, а опыта у них могла подзанять даже знаменитая афинская троица оружейников.

Как только басилевс занял своё место, в круг вытолкнули атланта и пустили его противников. Один из гвардейцев протянул Клету меч. Великан взял оружие, с презрительной миной повертел его в руках и поднял глаза на Эгея.

— Раз уж дело дошло до защиты моей жизни, нельзя ли вернуть мой клинок, царь? — спросил он небрежно. — Этот ножик для баловства, а не для боя!

— Дайте ему привычное оружие, — велел Эгей. — Ну, теперь ты доволен?

— Теперь — да! — Клет со спокойной насмешкой поглядел на своих противников. — Подходите, что ли. Чего время тянуть?

Ахейцы дружно напали на вражеского поединщика. Клет защищался спокойно, мастерски — меч в его руке мелькал с такой быстротой, что не сходя с места, он умудрялся оставаться невредимым, хотя выпады следовали один за другим.

— Они дерутся в полсилы, царь, — проговорил телохранитель Вилена, отражая молниеносный бросок Кэма. — Ну, ничего, сейчас им придётся попотеть! — и он ринулся на ахейцев с такой внезапной резвостью, что сбил с ног Гортензия, отшвырнул Кэма и едва не заколол Кэнта. Теперь уже защищаться пришлось эллинам. Было хорошо видно, с каким трудом удавалось им отражать сумасшедшие по силе выпады атланта.

— Хреновые у тебя солдаты, царь! — издевательски приговаривал тот, гоняя неприятелей по всему кругу. — Просто не знаю, чем объяснить, что война так затянулась… наверно, ленью нашей.

— Фидий, — Кан повернулся к старшему брату, — помоги им, пока не поздно.

Повторять не пришлось — старший из сыновей Тенция беспрепятственно проник в круг и вступил в бой. Картина схватки, однако, не изменилась — атлант продолжал атаковать, лишь изредка переходя к защите.

— И, вы, ахейцы, наверно, считаете, будто умеете владеть мечом. — насмехался он. — Жалкие вы людишки! С бабами вам драться, бестолочи!

На ахейских бойцов было жалко смотреть. Осыпаемые насмешками и ударами, они метались по кругу в бесплодных попытках хоть кончиком клинка дотянуться до шутника.

— Пора кончать, басилевс, — грустно сказал Литапаст. Он уже понял своё поражение.

— Прекратить бой! — распорядился басилевс, и гвардейцы взяли копья на изготовку.

Клет опустил меч, а пристыженные неудачники, понурившись, поплелись вон из круга. Их место занял младший сын Тенция.

— Тебе не кажется странным, Клет, что при этакой силище, которую не одолели наши лучшие бойцы, ты довольно быстро уступил обычному дозору? — спросил он, глядя прямо в глаза атлантскому поединщику.

Тут уж и до не искушённого ума Клета дошло, что он выдал себя сам, не сумев сдержать собственной гордости.

— Теперь ты видишь, царь — Кан обернулся к басилевсу, — что это провокатор. Теперь, наверное, каждому ясно, каким путём Вилен решил покарать от меня.

Клет, на полминуты предоставленный самому себе, успел решить сложную задачу. Его миссия провалилась — это очевидно. Однако не всё потерянно: проклятый мальчишка — вот он. В двух шагах. После убийства, его конечно, схватят, но уже поздно, ночь вот-вот вступит в свои права. Так что казнят его только на рассвете, а до рассвета времени вполне достаточно для трёх побегов. Незаметно осмотревшись, имперский поединщик обнаружил, что все глаза устремлены на говорящего. Он тихонько, осторожненько спружинил ноги и, замахиваясь уже в прыжке, кинулся на Кана…

— Мы только охнули! — Кэм сделал большие глаза, а Венета испуганно прижалась к плечу младшего Норита. — Скажи, дружище, как ты догадался, что он нападёт?

— А что ему ещё оставалось? Уловка не удалась — Вилен будет в ярости. До утра ему ничто не угрожало — вот он и решился. Да я ещё специально повернулся к нему спиной, тут кто хочешь, озвереет. Только я был настороже, поглядывал через плечо и заметил, как он присел.

— Ты знаешь, сестра, — Кэм хохотнул, — когда он поддел лазутчика двумя руками снизу в челюсть, такую тушу, представляешь, тот подскочил в воздух на полтора локтя и грохнулся так, что у Эгея шатёр покосился. Мы кинулись на него, но ничего от нас не требовалось. Детина лишился чувств. Хочешь на него поглядеть? Завтра сходим в обоз — и никого не найдёте, — сказал Кан, зевая.

— Венета закрыла ему рот ладонью:

— Почему? — спросила она.

— Сбежит.

— Его же охраняют.

— Ну и что? Для Клета ритатуевские гвардейцы тьфу! Не будут же они всей сотней охранять.

— И ты промолчал?

— Я сказал Эзиклу. Он только посмеялся, а зря. Клет не простой пленник. Здоровья у него, как у буйвола, и голова работает, что надо.

— Незаметно что-то, — усомнился Кэм.

— Соображает он туго, но верно. Хорошо образован. И вообще, головастый мужик!

Клет после удара пришёл в себя довольно скоро, но глаз намеренно не открывал. Его перенесли в другое место и, связав, оставили. Телохранитель Вилена сосчитав про себя до трёхсот и осторожно приподнял веки. Было темно, но красноватые блики, скользившие по земле от множества костров позволили ему кое-как осмотреться и кое-что увидеть. А увидел он обозные повозки и таких же, как он сам связанных людей. Шагах в десяти прогуливались два рослых стража.

Стражи Клета интересовали в последнюю очередь, сначала нужно было отыскать напарника. И напарник нашёлся — водной из лежащих фигур он узнал сотника Белых Султанов Петнафса. Когда Ритатуй пришёл к власти, одним из первых его распоряжений была доставка этого ценного пленника в лагерь. Рас обжегшись, Петнафс оставил попытки взбунтоваться, смирился с новым положением. Разговаривая с ним, архистратег за счёт своего мнимого простодушия и своей подчёркнутой незаинтересованности, посмеиваясь, временами выуживал из не слишком сообразительного сотника очень важные сведения. Вообщем-то, Петнафсу жилось неплохо. Кормили его сытно, сковывали только на ночь, а в светлое время суток он пользовался свободой передвижения на территории, занимаемое обозом. Несколько раз ему даже удалось побороться. Двух желающих он завалил вчистую, но обе встречи с Медисом закончились поражением, правда пастуху пришлось здорово потрудиться.