Мария Геррер - Наваждение и благородство [publisher: ИДДК, litres с оптимизированной обложкой]

Предполагая, что отец опять будет выговаривать ему за праздность, Генрих обреченно опустился в большое кожаное кресло с высокой спинкой. Тоска и скука накрыли с головой. Он терпеть не мог нравоучений – пустая трата времени, тем более что менять свой образ жизни он не собирался ни при каких условиях.

В кабинете пахло дорогим табаком. За окнами ветер теребил кроны деревьев. Любимая борзая барона по кличке Вьюга сочувственно заглянула Генриху в глаза и ткнула его в руку мокрым носом.

– Меня очень волнует твое будущее. Ты умен и талантлив, но вместе с тем слишком несерьезен. Тебе пора остепениться…

Барон старался подбирать нужные слова, и это насторожило Генриха. Когда отец ругал его за неподобающее поведение, то не стеснялся в выражениях.

– Отец, перейдем к делу, прошу вас.

Генрих сильно устал, был нетерпелив и желал побыстрее закончить разговор.

– Вижу, вы не намерены читать мораль о моих так называемых похождениях… Простите, но я сегодня ужасно вымотался на заводе и хочу немного отдохнуть… Так что же вы от меня ждете? – Генрих хотел быть почтительным с отцом, но утомление давало себя знать.

– Не перебивай и слушай, – резко одернул сына барон. – Мой новый деловой партнер, банкир Розенфельд, ты его знаешь, сделал мне предложение о слиянии капиталов. Это очень выгодно для нашего дела, как ты, надеюсь, понимаешь.

Барон мерно расхаживал по кабинету. Дубовый паркет тихо поскрипывал под его грузными шагами.

– Безусловно, но причем тут я? Подобные решения всегда принимаете вы. Хотите сделать меня равноправным партнером? – Генрих несколько оживился.

– Пока нет, но возможно в ближайшем будущем. Все будет зависеть только от тебя и от твоего подхода к работе и к жизни. Ты много времени проводишь праздно и бесцельно. Эти вечные балы, театры, клубы… Эта твоя любовница с сомнительной репутацией интриганки и авантюристки. Все это не украшает ни тебя, ни нашу семью. И это меня беспокоит…

– Я молод. Вспомните себя в моем возрасте. Мадам Лулу до сих пор с теплотой описывает ваши кутежи в ее заведении до женитьбы на моей матушке. Я успеваю выполнять все ваши поручения и пожелания по управлению заводом. Кроме того, не забывайте о моем Служении…

Александр Львович поморщился. О Служении сына он думать не любил – отец старого барона, дед Генриха, будучи на смертном одре запретил говорить и задавать вопросы на эту тему.

– Тебе пора подумать о женитьбе и о продолжении рода фон Бергов. Хорошая партия сделает тебя более уравновешенным и удержит от опрометчивых поступков, которых в последнее время чересчур много. Конечно, подобрать подходящую невесту непросто… – барон осторожно приближался к щекотливой теме их встречи.

– Вы хотите, чтобы я женился? Или речь идет о слиянии капиталов? – молодой повеса насторожился.

– Слияние капиталов будет заключаться в твоем браке с дочерью банкира Розенфельда – Эвелиной, – заявил барон тоном, не терпящим даже попытки возражения.

Это был сокрушительный удар, нанесенный в спину. Такого Генрих от отца не ожидал.

Эвелина Розенфельд – девица на выданье с колоссальным приданым из знатной семьи – отличалась исключительным высокомерием и редким снобизмом. При этом она была неимоверно худа, жеманна, напоминала сушеную воблу с лошадиной улыбкой и легким намеком на косоглазие.

Ее отец ревностно хранил любимую дочь и единственную наследницу от посягательств всякого рода аферистов и охотников за приданым. А женихи, которые могли удовлетворить высоким запросам Розенфельда, шарахались от Эвелины, как от привидения.

На этот раз своей жертвой Розенфельд решил выбрать Генриха фон Берга – молод, не дурен собой, знатен и главное, очень богат. Как говорится, попытка не пытка.

– Нет, нет и еще раз нет! – горячо запротестовал Генрих. – Вы с ума сошли! Никогда и ни за что!

Он встал и нервно зашагал по комнате:

– Только этого мне не хватало!

– Не перебивай и сядь! – снова одернул его отец. – Конечно, я бы предпочел другую партию для тебя, но отказ Розенфельду очень и очень нежелателен – мы недавно начали наше сотрудничество, как ты знаешь… К тому же Розенфельды – старинный немецкий род. Эвелина, возможно, не так уж красива, но она и далеко не так глупа, как может вначале показаться…

– Отец! Да вы себя слышите?! Вы пытаетесь убедить меня и себя, что Эвелина не уродина и не дура, хотя прекрасно знаете, что это именно так и есть. Вы готовы продать меня Розенфельду ради процветания компании?! – возмущению Генриха не было предела.

Александр Львович предполагал подобную реакцию сына. В глубине души он был с ним полностью согласен. Думая об этом браке, он даже немного сочувствовал Генриху.

– Я тебя понимаю, но и ты должен понять сложившуюся ситуацию. Отток капитала повлечет за собой серьезные проблемы…

– Батюшка, прошу вас, послушайте меня! – голос Генриха зазвучал умоляюще и взволнованно. – Вы были женаты дважды, и оба раза были счастливы в браке. На моей матери вы женились поздно, вам было уже тридцать восемь лет. Я помню, как матушка любила вас, и как вы обожали и боготворили ее. У меня было счастливое детство и любящие родители. Второй раз вы женились тоже по любви на дочери простого аптекаря и тоже были счастливы, несмотря на разницу в возрасте и в социальном положении. Вы дважды овдовели, у вас есть два наследника. Не торопите меня с женитьбой, позвольте найти жену по сердцу, а не по деньгам. Уж если так необходимо слияние капитала, женитесь на Эвелине сами! А мне такого «счастья» не надо ни за какие блага!

Последний аргумент был довольно веский. Старому барону такая мысль даже в голову не приходила. Поэтому он внял голосу разума и чуть смягчился. По взгляду отца Генрих понял, что тот колеблется.

– Вы хотите получить внуков, похожих на дочь Розенфельда? – продолжил наступать Генрих. – Вам нравится иметь заносчивых и высокомерных родственников? Можете лишить меня наследства, но я на ней не женюсь! – категорически закончил он и резко поднялся.

Борзая одобряюще лизнула ему руку, продолжая заглядывать в глаза и радостно вилять хвостом, приглашая на прогулку. Он потрепал собаку по голове и почесал за ушами. Бескорыстно преданное создание… Ее не интересуют деньги и браки по расчету. Она любит Генриха уже потому, что он ласкает ее и играет с ней. А что ему делать с Эвелиной? Он даже руку ее не сможет поцеловать без содрогания, не говоря уже обо всем остальном…

– Но возможно, если ты все-таки женишься на Эвелине, дети будут похожи на тебя… Хотя не факт… – барон вздохнул. – Розенфельд намекнул мне, что был бы рад такому зятю, как ты. Конечно, это всего лишь намек, но… Все-таки подумай о возможности этой женитьбы, взвесь все за и против. Я не могу просто так отказать Розенфельду…