Анатолий Дроздов - Зауряд-врач [СИ]

— Перевяжете ее? — спросил Карлович.

— Нет, — покачал я головой. — Слишком крупная. Нарушится кровоток в легком. Зашью.

Карлович осуждающе покачал головой, но от слов удержался. Вот и славно – не нужно мешать. Работа знакома, шовный материал имеется. Хороший, кстати, французский – привезли вместе с инструментами.

Медленно, миллиметр за миллиметром, пришиваю надорванный край артерии к прежнему месту – аккуратно и частыми стежками. Спешить здесь нельзя. Последний узелок…

— Леокадия Григорьевна, отпускайте!

Артерия наполнилась кровью, из проколов брызнули тонкие струйки.

— Не получилось! — выдохнул Карлович.

— Сейчас прекратится, — успокоил я.

Струйки опали. Я осушил рану тампоном, зашил легкое и рану. Теперь дренаж для стока попавшей в плевру крови. Троакар у нас есть… Приложить руку к ране – все равно знают. Свечение и забинтовать. Готово!

Мы вышли в предоперационную и закурили. Дантист остался у раненого. Он не курит.

— Блестяще! — сказал Карлович, выпустив клуб дыма. — Никогда подобного не видел. Сосуды мы обычно перевязываем. Где научились шить?

— В Германии.

— Вам доверяли такие операции?!

— На трупах тренировался.

Не говорить же им про кавказские войны? Как в госпиталь привозили захлебывающихся кровью солдат? И мы оперировали их, забывая о сне и еде?

— Пойдем! — Карлович бросил окурок в пепельницу.

Мы вернулись в операционную.

— Пульс слабый, но ровный, — доложил дантист. — Наполнение слабое. Дыхание частое.

Молодец, Миша! Будет из него хирург! Я вгляделся в лицо раненого. Кожа бледная, но не серая. Розовых пузырей в уголках рта нет. Похоже, получилось. Веки генерала затрепетали, и он открыл глаза.

— Где я? — спросил чуть слышно.

— В лазарете, — поспешил Карлович. — Вам сделали операцию. Прошла успешно.

— Спасибо, доктор.

— Благодарить нужно его! — Карлович указал на меня. — Он оперировал.

Уголки губ генерала тронула улыбка. Узнал.

— Зауряд-врач… — лицо его построжело. — Деникин здесь?

— Да, ваше превосходительство.

— Позовите.

— Вам нельзя… — начал Карлович, но генерал повысил голос: — Зовите!

Дантист сбегал за Деникиным. Тот вошел в операционную и склонился над раненым.

— Принимай фронт, Антон Иванович, — прошептал раненый. — Я надолго…

Он закрыл глаза и умолк.

— Камфору! — закричал Карлович. — Морфий!..

Алексеев вошел в кабинет и поклонился.

— Здравия желаю, ваше императорское величество!

— Здравствуйте, Михаил Васильевич! — кивнула Мария. — Присаживайтесь! — она указала на кресло. — Давайте без чинов – мы одни.

— Слушаюсь, государыня! — сказал Алексеев и прошел к креслу. Подождал, пока сядет императрица, и устроился напротив. Раскрыл принесенную с собой папку.

— Наступление немцев отбито. Ожесточенная бомбардировка наших позиций, предпринятая противником, и последующие атаки не принесли ему успеха. Фронт устоял. Правда, под Молодечно на ограниченном участке передовым частям противника удалось захватить наши траншеи и ввести в прорыв кавалерию. Командующий фронтом, генерал Брусилов среагировал оперативно и ввел в бой резервы. Стремительным ударом они опрокинули прорвавшего врага и заставили его отступить. Положение восстановлено.

— Наши потери?

— До двадцати тысяч ранеными и убитыми.

Мария сморщилась.

— Противник потерял втрое больше, — поспешил Алексеев.

— Мне доложили: Брусилов ранен.

— Это так, государыня!

— Как это произошло? Почему командующий фронтом оказался на передовой линии?

— Алексей Алексеевич прибыл посмотреть на результат операции. К траншеям не подходил, наблюдал за позициями издалека. Но противник заметил движение и обстрелял шрапнелью. Пуля угодила командующему в грудь. Случайность.

— Из-за которой мы потеряли одного из лучших командующих. Кто вместо него?

— Генерал-лейтенант Деникин. Так пожелал сам Алексей Алексеевич. Я утвердил Антона Ивановича временно исполняющим обязанности.

Мария кивнула и замолчала. Алексеев сжался. Сейчас последуют неприятные вопросы. Почему прозевали наступление врага? Отчего своевременно не подкрепили оборону и дело дошло до резервов? Вопросы неприятные. Внятного ответа не имеется. Государыня может решить, что главнокомандующий не справляется. Она не любит потерь, а тут еще Брусилова подстрелили. Императрицу следовало отвлечь. Алексеев был опытным царедворцем и знал, что нужно сказать, поэтому заранее подготовился. Он кашлянул, привлекая внимание государыни.

— Мне доложили, что Брусилов вернется в строй.

— После ранения в грудь? — засомневалась императрица.

— Там интересная история, — поспешил Алексеев. Императрица заинтересовалась, железо нужно ковать, пока горячо. — Неподалеку от места ранения Брусилова располагался дивизионный лазарет. Антон Иванович Деникин, который сопровождал командующего, мигом сообразил. Раненого перевязали, погрузили в автомобиль и на большой скорости доставили в лазарет. А там оказалось, что главный хирург, он же начальник лазарета, ранен в руку и оперировать не может.

— Это ж где доктора ранили? — удивилась Мария.

— Накануне эскадрон немецких драгун, прорвав фронт, вышел к лазарету. Тот был обозначен красным крестом. Это не смутило супостатов, и они атаковали лазарет.

— Варвары! — сжала кулаки Мария.

— Могла повториться история с Новоселками. Но у немцев не получилось. Молодой зауряд-врач своевременно заметил врага, собрал раненых и организовал оборону. Под его руководством солдаты стали стрелять и бросать бомбы. Убили два десятка драгун, оставшиеся отступили. Это притом, что наших солдат было всего пятеро. Чем бы кончилось, неизвестно, но тут подоспели казаки и завершили разгром супостата. В этом бою и ранило начальника госпиталя – неосторожно подошел к окну.

— Кто оперировал Брусилова?

— Тот же зауряд-врач, других хирургов в лазарете не оказалось. Начальник лазарета, не обращая внимания на ранение, помогал ему советами. Операция завершилась успешно. Мне доложили, что Алексей Алексеевич поправится.

— Дай Бог! — перекрестилась императрица. Командующий последовал ее примеру.

— Как зовут врачей?

Алексеев заглянул в бумаги.

— Начальник госпиталя, надворный советник Николай Карлович Рихтер и зауряд-врач Валериан Витольдович Довнар-Подляский.

— Немец и поляк спасли русского генерала, — сказала Мария. — Любопытная история.

— Довнар-Подляский не поляк, — поспешил Алексеев. — Из белорусской окатоличенной шляхты. По вероисповеданию католик, но русский по духу. Учился в Германии, но завершить образование не успел. С началом войны, избегая ареста и интернирования, сбежал в Швейцарию. Оттуда перебрался в Россию. Поскольку документов об учебе в германском университете из-за бегства не получил, поступил вольноопределяющимся в Могилевский полк. Воевал. В окопах тяжело заболел и угодил в лазарет. Там выяснилось, что он недоучившийся врач. Начальник госпиталя проэкзаменовал его и вынес суждение о достаточности знаний у вольноопределяющегося. Подал рапорт и добился назначения Довнар-Подляского зауряд-военным врачом в свой лазарет. Не прогадал. У юноши оказался дар хирурга. Операцию, которую он провел Брусилову, по мнению специалистов можно назвать блестящей.