Анатолий Дроздов - Зауряд-врач [СИ]

Нас распорядитель поставил на левом фланге. Карлович насупился – неуважение. Надворный советник по чину равен подполковнику, зауряд-врач – капитану. Спорить, однако, не стал, но обиду, похоже, затаил. Здесь неуважение к чину – оскорбление.

Строй будущих орденоносцев застыл в ожидании. Начальство не спешило. Делать было нечего, и я стал вспоминать. Шухера мне удалось избежать. Незамеченным выбрался на центральную улицу, где поймал извозчика. Он доставил меня к дому Леопольда. К ужину я опоздал, за что получил внушение.

— Что вы себе позволяете? — напустился на меня Карлович. — Заставляете ждать двух пожилых людей, к тому же старших по чину. Мы уж тревожились – не случилось ли чего?

— Успокойся, Николай! — вмешался Леопольд. — Что могло случиться? В городе полно войск и полиции. Посмотри на его мундир! Хорош! Наверняка слонялся по улицам, показывая себя. Не удивлюсь, если с барышней познакомился. Так? — подмигнул он мне.

— Познакомился, — не стал врать я.

— Кто она? — заинтересовался Карлович.

— Не знаю. Проводил до дому, а там понял, что она не для меня.

— Это с чего?

— Особняк в центре города, целое поместье. Море слуг. Такая барышня не для зауряд-врача.

— Это еще как сказать! — обиделся за меня Карлович. — Вы, Валериан Витольдович, будущая звезда хирургии. И не спорьте! Вас Бурденко к себе звал, а это дорогого стоит. Я Леопольду рассказал, и он со мной согласился. Не стоит принижаться перед какими-то нуворишами. Еще неизвестно, откуда у них богатство.

— Постойте! — заинтересовался Леопольд. — Как вы познакомились с такой барышней? Они по улицам не ходят.

— Так она и не шла. Ехала в коляске.

— А вы?

— Попросил подвезти.

Леопольд захохотал.

— Орел! — сказал, крутя головой. — Эх, молодость! Помнишь, как мы с тобой? — толкнул он в бок Карловича. — Расскажи!

— Будет тебе! — смутился надворный советник. — Незачем учить молодежь дурному.

— Он и сам не промах. Надо же! — он покрутил головой. — Напроситься подвезти… Ладно, молодой человек! Мойте руки – и за стол!

Я пошел мыть руки. И только там заметил кровь по ободкам ногтей. Повезло, что старички на руки не смотрели! Зато перчатки не пострадали. Они составная часть парадного мундира, но, уходя от Лазаря, я сунул их в карман. Не привык ходить в перчатках посреди лета. С них кровь бы не оттер…

…

— Господа офицеры!

Строй замер. В зал вошли два генерала, их сопровождала многочисленная свита. Знакомые лица: Деникин и Брусилов. Последнего поддерживал под локоть адъютант. Награждать должен был Алексеев, но нам сообщили, что главнокомандующий занедужил. А вот Брусилов пришел. Видно, что слаб, но, видимо, не утерпел. Характер у командующего фронтом, как я успел убедиться, горячий.

Вошедшие следом солдаты внесли стол и покрыли его скатертью. Офицеры из свиты разложили на нем грамоты и коробочки с орденами. Прежде, как мне рассказали, их не давали. Награжденному вручали грамоту с подписью монарха, сам орден кавалеры заказывали ювелирам. Но потом кто-то сообразил, что со знаками торжественней. Империя не разорится – знаки изготавливают из серебра. Есть золотые, но эти ордена высших степеней и поэтому редки. В этом отношении Российская империя скупее СССР. Там и орденов было больше, и золота для них не жалели.

Церемония началась речью Деникина. Брусилов сидел в принесенном для него кресле и только кивал. Я не вслушивался в слова генерала. «Грудью встали на защиту Отечества… Кровью своей оросили поля битвы…» Пафос. Какая торжественная церемония обходится без него? Наконец, Деникин умолк и приступил к награждению. Вызываемые к столу офицеры получали грамоты и коробочки с орденами, поворачивались к строю и рявкали:

— Служу престолу и Отечеству!

В отношении некоторых награжденных Деникин произносил несколько слов, сообщая об их подвиге. «Поднял роту в атаку на приблизившихся германцев, штыковым ударом отбросил противника, не дав тому захватить траншею…» Сколько, интересно, солдатиков полегло при этом ударе? Им награда не светит. Полетит домой сообщение о гибели сына или мужа-кормильца – и забыли. Не умеют здесь воевать по-современному. Наступающего врага нужно бить из пулеметов, а не штыками. Бросать гранаты… Они, вроде, есть – сам бросал, но солдаты, за редким исключением, применять их не умеют – боятся. Со штыком привычнее. Оттого и потери велики. Но когда в России жалели солдат? Хотя к Второй чеченской даже у нас научились. Там потери были невелики, как и в войне с Грузией. Официально их войнами не признали, заменив формулировкой «боевые действия». Каких действий, против кого? Хорошо, хоть льгот немного отвалили. Благодаря им, я и получил свою квартирку, не то б скитался по съемным…

Церемония потихоньку двигалась, очередь дошла до нас. И тут с кресла поднялся Брусилов. Адъютант попытался подхватить под локоть, но Брусилов отмахнулся.

— Позвольте мне, Антон Иванович!

Деникин отступил в сторону.

— Сегодня в этом строю рядом с боевыми офицерами стоят два военных врача, — Брусилов посмотрел на нас с Карловичем. — Их мы награждаем редко. Считается, что герои на передовой, а врачи находятся в безопасном тылу. Это не так. Противник неоднократно обстреливал наши лазареты из орудий. Все вы знаете о трагедии в Новоселках. Иногда мне кажется, что супостат делает это специально…

Не кажется. Убийство медицинского персонала – обычный прием в войне. Первыми его использовали японцы, воюя с американцами на островах Тихого океана. Они целенаправленно отстреливали санитаров. Каски с красными крестами выделяли их массе наступающих. А нет санитара – нет и помощи раненым. Многие умрут, ее не дождавшись. Потери врага увеличатся… В Сирии боевики рьяно стреляли в наших врачей, и я тому доказательство…

— В ходе последнего наступления германские кавалеристы попытались захватить наш лазарет. Перед этим обстреляли его из ружей. Если б не мужество и находчивость медиков, история Новоселок повторилась бы. Зауряд-врач Довнар-Подляский сумел организовать оборону. Под его руководством раненые солдаты отбили наступление германцев. Супостат при этом потерял полтора десятка солдат и офицеров. Наши потери – три человека. Если б все так воевали! Сегодня герой среди нас. Поблагодарим его!

Генерал хлопнул в ладоши. Его поддержала свита, затем подключился строй. Хлопали, впрочем, без энтузиазма. Похоже, офицеров задели слова генерала. Им поставили в пример какого-то докторишку.

— Рядом с Довнар-Подляским – надворный советник Рихтер. Его лазарет лучший на фронте. Процент излеченных раненых, я это специально узнавал, самый высокий. Трудясь день и ночь, врачи и другой персонал госпиталя, спасают жизни офицеров и солдат. Их мастерство я испытал на себе. Мое ранение считалось смертельным. Но, как видите, я перед вами, — Брусилов улыбнулся. — Господин надворный советник, подойдите!