Игорь Валериев - Ермак. Телохранитель

С бумажкой от какого-то тыловика из штаба направился с группой бойцов на центральный вещевой склад Ханкалинской объединённой группировки, где меня встретил старший прапорщик с мордой, об которую коня убить можно. Ознакомившись с принесённой бумагой тот начал мне объяснять, что я полностью неправ, если надеюсь по данному документу, что-то получить у него на складе. Выслушав весь этот монолог, я просто достал из разгрузки эргэдэшку, вырвал кольцо с предохранительной чекой, и, отпустив спусковой рычаг, засунул гранату за пазуху этому большому хомяку. Посмотрев в его выпученные от страха глаза, взял его за плечо и резко развернул к себе спиной. После этого, придав ударом ноги в пятую точку ускорение, отправил "страшного" прапорщика вдоль стеллажей с вещёвкой.

Я тогда стоял и смотрел, как метрах в десяти от меня извивался на полу, не удержавшийся на ногах прапорщик, и пытался достать из-за пазухи гранату. Через несколько секунд он затих, а под ним образовалась лужа. Никакой жалости у меня к этой кучи жира не было, одна только злость. Неужели у данного индивида и мозги салом заросли. Он не видел, что перед ним стоят бойцы, которые только что вернулись из боя. Изгвазданные, в прорехах и крови бушлаты, разодранные штаны, лица и руки еще не отмытые от порохового нагара. В том бою из сорока человек наших двух групп мы потеряли трех офицеров и двух солдат, еще шестеро бойцов были ранены. Двое тяжело. Но перед нашими позициями остались восемьдесят четыре трупа боевиков, не считая раненных и пленных. А этот козел!..

Всю новую форму мы тогда получили. Достав у прапора из-за пазухи гранату, я объяснил ему, что это "пустышка", которая иногда требуется при зачистке помещений, если надо взять пленного. Но если за то время пока я этот муляж привожу в исходное состояние мои бойцы не получат того, что нам выписали в штабе, то в ход пойдет настоящая. При этом всё имущество прапорщик должен будет предоставить лично. Конечно, за промежуток времени, пока я установил назад чеку и рычаг, прапор всё не смог нам выдать, но он очень старался. У меня даже сложилось мнение, что бедолага похудел килограмм на десять за ту небольшую часть суток, что пообщался с нами.

За эту "шутку" чуть не завернули моё представление на звание Героя России. Но вступился тогда ещё генерал-лейтенант Трошев — командующий Объединённой группировкой российских войск в Чечне. По слухам, Геннадий Николаевич в своей манере объяснил главным тыловым шишкам Ханкалинской группировки, что очень желает их видеть всех вместе с подчинёнными на передовой и в отличной физической форме. И он всеми силами будет этого добиваться. Это если всё перевести на нормальный язык.

Вспомнив этот эпизод из своей прошлой жизни, украдкой посмотрел на Сазонова. Надеюсь, к нему таких экстремальных мер применять не придется. После чего опять стал внимательно вслушиваться в отчёт о деятельности управляющего. Из того, что он мне доложил до завтрака, я понял, что усадьба приносит чистый доход в среднем около двух тысяч рублей в год. Всё зависит от урожая. На настоящий момент Сазонов готов передать мне две с половиной тысячи рублей, которые были получены в прошлом году. С учетом переработки и продажи нового урожая со всеми затратами и налогами будет получено минимум такая же сумма.

"Неплохой годовой доход даёт именице, — подумал я. — Это ещё три моих годовых содержания как хорунжего. Да вы теперь богач, батенька! Только вот, что с крестьянами в Курковицах делать? Такой нищеты я ещё не видел!"

О том, откуда взялось такое бедственное положение общины, я узнал от Сазонова после завтрака. Оказалось, что, не смотря на то, что в настоящий момент в Курковицах проживало двадцать пять лиц мужского пола и тридцать женского, ревизских душ было только двенадцать по числу дворов. И на каждую такую душу отводилось только три с половиной десятины земли. Для сравнения в Амурском войске казаку было положено двадцать.

Из объяснений Александра Ивановича я узнал, что обозначает понятие "ревизская душа", после чего мне стало более ясным выражение "мертвые души". Произведения Гоголя, как и других классиков в школе не читал, ограничиваясь чтением критических статей, на основании которых и писал потом сочинения. Да и в более зрелом возрасте классики как-то для чтения не шли.

Сазонов также раскрыл мне глаза и на суть крестьянской реформы тысяча восемьсот шестьдесят первого года, когда ознакомил с актом "Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости". По этому нормативному документу все крестьяне переставали числиться крепостными, но теперь стали считаться временнообязанными, потому что получив личную свободу бывшие крепостные не получили свободно и безвозмездно основные средства для своей деятельности, то есть землю.

Помещики в результате реформы Александра Освободителя остались собственниками всей принадлежащей им земли. Крестьяне могли выкупить земельный надел, который помещик обязан был им выделить. Каждая местность устанавливала свой минимальный и максимальный земельный надел. В Петербургской губернии он соответствовал, именно, трём с половиной десятинам на ревизскую душу. Выкупить свой земельный надел крестьяне должны были в течении сорока девяти лет, для чего государство выделяло им ссуду под шесть процентов годовых. Двадцать процентов суммы за надел ревизская душа должна была внести сразу, а остальные восемьдесят процентов в течение установленного манифестом срока.

До тех пор, пока вся сумма не была погашена, крестьяне считались временообязанными и должны были отбывать барщину или платить оброк. Сумма оброка для каждой губернии устанавливалась отдельно. Как ни странно, но самые высокие оброки были назначены в Петербургской губернии, хотя большая часть земель здесь считалась неплодородной. В черноземных губерниях оброк был значительно ниже.

Во временнообязанном состоянии, крестьяне должны были находиться, пока не завершалась сделка по выкупу земли. Поначалу этот срок не был оговорен, но в декабре тысяча восемьсот восемьдесят первого года, по прошествии двадцати лет принятия Манифеста об отмене крепостного права, установили конкретный срок и постановили, что к январю тысяча восемьсот восемьдесят третьего года все временнообязанные крестьяне должны быть переведены на выкуп. То есть оставшуюся невыплаченную часть за наделы государство выплачивало помещикам, а крестьяне становились должниками казны под те же самые шесть процентов годовых.

Это было значительным послаблением для крестьян, если бы не обычная статистика. Чтобы хоть как-то свести концы с концами семье из четырех-пяти человек на одну ревизскую душу и оплачивать растущие долги было необходимо шесть-восемь десятин земли. И земли нормальной, а не той, что коллежский советник Афанасьев нарезал своим крестьянам после реформы. Наделы были отгорожены помещичьими землями от угодий, которые были жизненно необходимы в хозяйстве: леса, крупного ручья для водопоя живности и пастбищ. Вот и приходилось общине деревни Курковицы арендовать эти земли за высокую плату.