Игорь Пронин - Ведун. Слово воина: Слово воина. Паутина зла. Заклятие предков [litres с оптимизированной обложкой]

– И давно они сюда собрались?

– А то ты не знаешь? – Ратник повернулся, прищурился: – Ай, никак, ты и есть тот молодец, что дочку гордеевскую из полона болгарского привел?

– Вогульского, – поправил Олег.

– Значит, он, – обрадовался горожанин. – Мужики, он это! А правду ли Заряна сказывала, ты един целую рать степняков поганых порубал, все стойбища заколдовал, нежить поганую взглядом в бегство поворотил… Ну, и еще чегой-то там заделал?

– Не рать, а только одного, – вздохнул Олег. – И не порубил, а только ребра слегка поломал. Нашли кому – бабе верить!

– А то, что ты хана тамошнего заворожил и он тебя тут же владыкой своим признал, Заряну отдал и два кошелька впридачу?

– Ага, счас, – кивнул ведун. – Как раз наоборот. Степняк этот у меня две гривны серебром на спор выиграл. От того на радостях девицу и подарил, да еще бунчук свой дал, дабы узнавать издалека. Еще на что-нибудь поспорить, наверно, хочет.

Подошедшие ближе ратники облегченно рассмеялись.

– А правду сказывают…

– Ты мне скажи наконец, когда к вам притащились под стены эти уроды?

– Та месяц уже стоят, – небрежно отмахнулся горожанин. – А правду ли сказывают, ты у речного склона всю нежить разогнал, как явился?

– Конем двоих сбил, когда к воротам улепетывал, – отмахнулся ведун. – Скажи-ка, перед приходом нежити гости странные к вам в город не наведывались?

– А правду сказывают, ты Болгарию един с мечом в руке от края и до края прошел?

– Я, что, похож на дурака – в такой колотун полмесяца меча из руки не вынимать? – огрызнулся Олег, вызвав новый взрыв хохота. – Сам попробуй погуляй.

Поняв, что расспросить защитников города толком не удастся, Середин развернулся, спустился вниз, на проулок меж дворами, и пошагал обратно в дом шорника.

Заряна с какой-то подружкой перехватила его на улице, приложила к груди какую-то бархатную тряпицу, расшитую золотой нитью, бисером и украшенную несколькими жемчужинами.

– Вот, сокол мой, смотри, как хорошо ложится. Сюда пришьем, красиво смотреться будет. А то все черное и черное.

– Нет! – категорически выступил на защиту косухи Середин. – Никаких вошв, никаких заплаток! Я бродяга, а не купчишка какой-то, мне все эти украшательства ни к чему.

– Ну, нехорошо ведь, родненький, – засеменила рядом девушка. – Прямо волхв, а не воин… Ой, соколик, совсем запамятовала… Млада, миленушка моя, подруга. С деревни Рябинницкой в град наш зашла и застряла…

– Ну и что? – не понял Олег, какое это имеет к нему отношение, но шаг замедлил.

– Молодец у нее есть в деревне, зазнобушка. Рядом живет, да нос воротит. Ты ведь дело-то колдовское знаешь, милый мой. Помог бы девахе…

– Не могу я без миленочка, – всхлипнула, протискиваясь вперед, пухлая розовощекая девица в темном платье, снизу обремененном несколькими юбками, а сверху утепленном душегрейкой без рукавов. Волосы закрывал серый шерстяной платок с зеленым набивным рисунком. – Как вспомню – сердце щемит, места не нахожу. Прям хоть руки накладывай. А как в дом родимый вертаюсь, милого вижу – так еще больнее. Ходит рядом да нос воротит, как и нет меня вовсе…

Девица с ходу попыталась всучить Олегу корзинку, в которой лежал гусь с завернутой под крыло головой и несколько яиц под хвостом. Ведун спрятал руки за спину, но тут опять подала голос Заряна:

– Помоги, желанный мой, подруженьке. Разве тебе труда стоит? Спаси от слез глазки ее ясные. Который год мается, места не находит.

– Ладно, – сломался Середин. – Пусть собственноручно сыто приготовит да после первых сумерек приходит. Приворожу ее хахаля, пусть любятся.

– Угу, Млада, давай. – Заряна хозяйственно прибрала у подружки корзину и заторопилась вслед за ведуном. – Милый мой, может, пояс тебе знатный справим? Как ты все с потертым ходишь? Нехорошо…

Спорить ведун не стал в связи с полной бесполезностью этого занятия. Просто ускорил шаг, возвращаясь к дому шорника, поднялся в комнату на втором этаже, отведенную ему хозяевами, и старательно прикрыл за собой дверь.

Значит, арийская нежить появилась здесь около месяца назад и с тех пор никуда не исчезала. Похоже, «зов» и его хозяин находятся где-то здесь. Вот только где? И чего добиваются?

– Ладно, найду – у самого спрошу… – Олег открыл переметную суму, достал сверток с подарком хранителя, развернул. Кинул на пол светелки свой налатник, лег на него спиной, положил крылатого человечка себе на лоб, развернул лист с заклинанием, начал тихонько читать: – Ра амарна нотанохэ, кушаниба ханнуасас богазхем миру, ра пери каган нор висмем. Михерривев имтепхо химеун мару неврида. Аис, нибиру, Кром!

В ноздри ударил едкий запах вареного мяса, конского навоза, старых, подгнивших потников, прогорклого жира и болотных газов. Льющийся из окна свет стал серым, стены и потолок – черными. Слева на тело накатывались горячие призывные волны – манящие, возбуждающие, зовущие. И необходимость вырываться из вековечного покоя, подниматься, двигаться порождала в глубине души неутолимую ненависть…

«Вставать. Идти», – нестерпимой болью запульсировало в мозгу… и Олег почувствовал, как ударился лбом о стену, тряхнул головой, сгоняя наваждение. По телу пробежала щекотная волна, отпустила.

Ведун тряхнул головой еще раз, оглянулся. Пайцза сиротливо валялась на полу рядом с налатником, широко раскинув крылья. Олег мысленно провел прямую линию от нее к точке на стене, в которую уперся лбом, прикинул, как это должно наложиться на общую картину дома, распахнул дверь, сбежал вниз, в узкий – от силы две телеги рядом встанут – скорняцкий двор.

– Что с тобой, желанный мой? – встрепенулась Заряна, ощипывавшая на скамейке у хлева курицу.

– Какой желанный? – пожал плечами Середин. – Как там твой Троян? Женился или ждет?

– Ну его! Что за парень? Мямля трусливая. Вот ты – мужчина. И мечом владеешь, и колдовства не боишься, и женщину в беде не бросишь… – Девушка отложила курицу, подошла сзади, крепко обняла, прижимаясь к спине. – Ты послан мне богами. Разве я могу противиться их воле?

– Да уж, спокойной жизни боги мне не дают, – согласился Олег, оглядываясь на дом, определяя стену, в которую уткнулся, провел от нее взглядом прямую линию и тихо присвистнул: заданное направление пересекало весь город аккурат через детинец. И в каком именно месте на этой прямой может скрываться крохотный «зов», нанесенный маленькими буковками на клочок бумаги?

– Ладно, – кивнул ведун. – «Зов» – это колдовство. Значит, мой крест его должен учуять. Но это – если он в каком-то доме. А вдруг его в боярский детинец заныкали? Кто меня туда пустит?

– Что молвишь, миленок мой?

– Прогуляться мне нужно ненадолго. Дельце одно имеется.

– Обожди. Маменька уж снедь на стол носит. Юрика позвать велела, младшого моего, отец со Жданом после мастерской отмываются. Кушать сейчас будем. Я вот курицу ощипаю, и тоже пойдем… – Девушка разжала объятия и вернулась к работе.