Олег Таругин - Комбат. Остановить блицкриг! [сборник litres]

За покосившейся стеной сарая протарахтел короткой очередью пистолет-пулемет. Сергей дернул было из кобуры пистолет, но появившийся из-за угла Цыганков успокаивающе махнул рукой:

– Не волнуйтесь, командир, там немец недобитый прятался. Вот я его и того… О, глядите, никак по нашу душу?

– А, похоже… Махни-ка ему, пока на наш погреб не наехал, это уж сущий перебор будет, – пробормотал Кобрин, глядя на приближающуюся «тридцатьчетверку» с тактическим знаком командира второй роты на башне. Сам ротный-два, старший лейтенант Ерофеев, торчал в люке, словно флюгером вертя головой из стороны в сторону. Наконец заметил Цыганкова и, прижав ладонью ларингофон, отдал приказ мехводу. Танк подвернул и двинулся в их сторону, лихо затормозив в нескольких метрах. Бросая на торчащую из-под земли башню кобринской машины ошарашенные взгляды, спрыгнул вниз:

– Живы, тарщ подполковник? Наши видели, как вы под землю нырнули. Ох, ниче ж себе! Вот бывает же…

– Нормально. Что там? – Кобрин дернул подбородком в сторону околицы.

– Так все. – Старлей расплылся в улыбке, особенно заметной на чумазой физиономии. – Добивают немца, махра даже пленных десятка два захватила. А танки ихние вроде все пожгли.

– Добро, лейтенант. Связь имеешь?

– Никак нет, – погрустнел танкист. – Осколок аккурат по антенному вводу прошелся, как автогеном срезало.

– Разыщи мне хоть кого из комбатов… Или нет, отбой, сам с тобой поеду. В тесноте, да не в обиде. Разворачивай «коробочку», и погнали.

– Понял, сейчас. – Старлей побежал к танку.

Кобрин обернулся к экипажу:

– Мужики, остаетесь здесь. Поглядывайте на всякий случай, башкой на все триста шестьдесят крутите. Как с делами закончу, пришлю пленных, пусть пандус выкопают, заведем тросы и выдернем нашу ласточку. Вопросы?

– Вопросов нет, – за всех ответил Цыганков…

Почти час Кобрин занимался «организационными вопросами»: выслушивал доклады подчиненных о потерях бригады и противника, держал связь с комдивом, намечал схему будущей обороны, осматривал трофейную технику на предмет «что можно использовать, а что – ну его на фиг», отправлял в тыл раненых и распоряжался насчет похорон павших – и прочее, и прочее… Тяжелые танки остались в строю все, хоть одному и разбили опорный каток, что практически никак не отразилось на мобильности машины. Из двенадцати «тридцатьчетверок» безвозвратно потеряли пять; еще две сейчас ремонтировались силами экипажей. Как и в прошлых боях, наибольшие потери понесли легкие танки, особенно достаточно тихоходные по сравнению с «БТ» «двадцать шестые».

Заодно распорядился и насчет пленных, отправив десяток фрицев откапывать попавший в ловушку танк. Растерявшие былой гонор гитлеровцы, сняв с собственных подбитых панцеров шанцевый инструмент, за работу взялись споро, поистине по-стахановски (в отличие от прошлого раза теперь Сергей уже знал, что это означает). Разобрав остатки свода и выкорчевав мешающее работе дерево, начали шустро рыть наклонный пандус, по которому «тридцатьчетверку» можно было вытянуть из западни. Если так и дальше пойдет, максимум через полчаса машина окажется на поверхности. Можно даже не делать съезд слишком пологим: в качестве тягача подогнали «КВ», который с легкостью выдернет «Т-34» даже под солидным углом.

Кобрин как раз обсуждал этот вопрос с механиком-водителем, сомневающимся, достаточно ли будет длины стандартного троса или придется нарастить, когда, казалось, сразу со всех сторон раздалось ненавистное «воздух!!!».

Дальнейшие события произошли как-то излишне быстро, словно неведомый киномеханик спешил поскорее промотать ленту, торопясь завершить сеанс и отправиться по своим делам.

Распластавшиеся на изломанных крыльях «лаптежники» заходили от солнца. Первая двойка, врубив сирены, кувыркнулась через крыло, набирая в пикировании максимальную скорость. От серо-голубого брюха первого оторвалась, стремительно увеличиваясь в размерах, зловещая черная капля; парой секунд спустя отбомбился второй. Бум! Бум! Пока далеко, на самом краю села, но это лишь дело времени: еще одна пара уже вошла в пике.

Успев подумать, что зенитного прикрытия у них нет, поскольку тылы, учитывая особенности нынешнего задания, вслед за бригадой не подтягивались, капитан сорвал с плеча механика-водителя автомат и заорал:

– Витя, Гриша, за мной! В темпе вальса!

И побежал к застывшему неподалеку от раскопа «ворошилову».

– Немцы разбегутся! – пропыхтел Цыганков, но Сергей даже внимания не обратил: не до них сейчас. Разбегутся – и фиг с ними, будем живы – новых найдем. Или сами докопаем. Главное, налет пережить…

Громыхнув прикладом о броню, крикнул высунувшемуся мехводу:

– Заводи! Не стоять, маневрировать! Скорее!

Экипажи остальных бронемашин уже тоже запускали моторы, помня, что у неподвижного танка куда больше шансов попасть под бомбу, чем у движущегося. Ненамного, правда: «лаптежники» и по движущимся мишеням, увы, неплохо работают.

– Куда бежим, командир?

– Вон туда, я там щель видел. Пересидим.

Спихнув товарищей в узкую трехметровую яму, Кобрин на миг замешкался, ища глазами покосившийся сарай, рядом с которым остался его танк. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как в огненном мареве мощного взрыва взлетает в воздух сорванная с погона башня и ударная волна разносит в щепки стену постройки. Прямое попадание.

«Вниз! Чего тормозишь, идиот?!»

Последним, что успел заметить курсант ВАСВ Сергей Владимирович Кобрин перед тем, как в десяти метрах ударила в землю вторая бомба, были расширенные от ужаса глаза радиотелефониста, тянущего к нему руку, и его распахнутый в крике рот…

Резкий свет неприятно резал глаз, проникая, казалось, в самый мозг и отдавая в затылке острой болью. Лежащий в медблоке Кобрин зажмурился и застонал, попытавшись помотать головой. Безрезультатно, разумеется: пересекавший лоб эластичный обруч прочно фиксировал голову, не позволяя делать резких движений, могущих сместить прилегающие к коже мнемодатчики.

Склонившийся над ним лаборант, проверяющий реакцию зрачка, торопливо отвел в сторону узкую ручку-фонарик:

– Успокойтесь, все в порядке, штатная процедура. Рефлексы в полном порядке. Просто вас вернули в аварийном режиме, потому мне необходимо было убедиться, что все нормально. Вы осознаете, кто вы и где находитесь? Помните, что происходило перед самой… гм, эвакуацией?

– Д… да, – прохрипел Сергей пересохшим, словно с неслабого похмелья, горлом. – Все нор… мально. Осознаю… Все помню…

– Прекрасно. Лежите спокойно, сейчас я сниму датчики КЖД и мнемопроектор. Затем вам нужно будет…