Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги [CИ]

— Ты ему показывала?

Магрит покачала головой.

— Молодец, — похвалила Кейси. Рэдка не узнавала ее голоса — из него как будто разом пропала вся жизнь.

— Сколько сделали фотографий? Всего три? Точно?

— Я не знаю, — сначала ответила Магрит, а потом подумала. Нет, сверкало под черной занавеской больше, чем три раза. Значит, и фотографий было больше. — Наверное, нет.

— Где снимались?

— Ателье братьев Эстер.

Кейси поджала побледневшие губы. Потом решительным жестом отодвинула стул и поднялась. Положила на белую скатерть несколько мелких купюр и двинулась к выходу из кафе.

— Идем, Магрит. Показывай дорогу. Нечего ждать, идем.

Рэдка, ничего не понимая, двинулась следом, на ходу застегивая пуговицы легкого плаща.

У дверей фотоателье Кейси остановилась. Магрит видела ее сжатые губы и решительно сведенные брови в отражении на стеклянных створках.

— Можешь побыть здесь, — тихо сказала Кейси. Рэдке казалось, что та храбрится из последних сил. Магрит по-прежнему понимала мало, но чуяла беду. Из-за ерунды всегда веселая и доброжелательная Кейси не стала бы так нервничать.

— Я тоже пойду.

— Когда фотографировались?

— Два дня назад. Часов в двенадцать дня.

— Хорошо, — непонятно чему кивнула Кейси и толкнула створки.

Девушка за стойкой улыбнулась было, завидев Кейси, но ее улыбка тут же угасла, когда она узнала Магрит.

— Чем могу быть полезна? — тем не менее вполне мило прочирикала она.

И вот здесь Кейси удивила рэдку. Она скрестила руки на груди и довольно холодно сказала:

— Можете быть полезны. Отдайте остальные фотографии барышни.

— Боюсь, я не понимаю, о чем вы.

Кейси дошла до стойки, оперлась об нее локтями и неприязненно произнесла:

— Боюсь, еще как понимаете. Фотографии. На них моя спутница и мой добрый друг.

В зеленоватых глазах барышни плеснулся испуг.

— Нет больше никаких фотографий. В конце концов, это шутка освещения или…

— Или что угодно другое, — перебила Кейси. — Я прекрасно понимаю, что причины — самые естественные. И потому совершенно не хочу видеть фотографий моего доброго друга, напечатанными в какой-нибудь второсортной газетенке.

— Как вы могли подумать, что…, - вспыхнула барышня. — Мы — заведение с безупречной репутацией!

— Именно. Если она вам дорога, отдайте фотографии.

— Их нет.

— Очень плохо, — сообщила Кейси. Что произошло потом, Магрит не поняла. Ей показалось, что по воздуху в комнате прошла рябь, какая бывает на поверхности воды при сильном ветре. В ушах рэдки раздался тихий дребезжащий звук, словно оборвалась струна. А потом Магрит увидела совершенно невероятную вещь: фотографии, висящие на стене за стойкой, стали раскачиваться. Одна из них упала на пол. Магрит услышала, как разбилось стекло.

Барышня отскочила к дверному проему, но тут Кейси очень спокойно поинтересовалась:

— Вы хотите жить?

Магрит никогда в жизни не поверила бы, что это говорит Кейси, не знай она точно, сколько человек находятся в комнате.

Барышня замерла. Потом кивнула. Фотографии на стенах перестали дрожать. Кейси тяжело опиралась на стойку.

— Принесите, бесы дери, эти фотографии. И фотопластинки, с которых они сделаны.

— Я не знаю, где лежат фотопластинки.

— Очень плохо, — с нескрываемой иронией заметила Кейси. Магрит показалось, что по воздуху снова прошла рябь. Ей стало трудно дышать. Она не понимала, что происходит, но понимала, что ничем хорошим это быть не может.

— Хорошо! Прекратите! Хорошо. Будьте вы неладны, я буду жаловаться в жандармерию…

— Да хоть Заступникам белокрылым жалуйтесь, — не прониклась Кейси. — Фотографии и пластинки. Нет, не так. Я пойду с вами, и мы все возьмем. А ты останешься здесь и посмотришь, чтобы ничего не случилось, — обернулась Кейси к Магрит. Лицо у нордэны сделалось серое как простыня, а глаза покраснели, словно она плакала. Кейси выглядела лет на десять старше, чем обычно, да еще так, словно ее избили.

— Погодите, — донесся из-за двери мужской голос. В комнате появился фотограф, успевший с прошлой встречи сильно побледнеть. Но забавный красный жилет остался неизменным и горел на фоне светлых стен, как сигнал бедствия. — Давайте договоримся как разумные люди, — сразу перешел к делу он.

— Давайте, — легко согласилась Кейси. — Полсотни.

Магрит только и осталось, что глаза округлить. Если речь шла о полусотне кесарских марок, то это была без малого астрономическая сумма. Рэдские рабочие в пересчете на калладские деньги получали около восьми марок в месяц. И даже вполне могли на них жить.

— Я порядочный человек, — возразил фотограф. Правда, он явно взбодрился.

— Сотня. И вы — живой порядочный человек, — внесла уточнение Кейси.

Повисла короткая пауза. Потом фотограф под пристальным взглядом Кейси подошел к входной двери, запер ее изнутри и кивнул. Они проследовали куда-то во внутренние помещения. Магрит осталась в студии вместе с барышней за стойкой. Та нервно поправляла светлые локоны и смотрела на рэдку без малейшей симпатии.

— Нордэны, — сквозь зубы процедила она. Как будто это слово являлось достаточным оскорблением само по себе и не требовало никаких дополнительных эпитетов.

Магрит о нордэнах, сверх того, что они лютые враги всея Рэды и прочего прилегающего мира, массово продавшие души за научные премудрости, не знала ничего. Но Наклз к ним относился если не хорошо, то уважительно, а маг при всех своих причудах был человеком умным и порядочным в той мере, в какой этого можно требовать от живущего в Каллад рэдца. Кейси же до сегодняшнего вечера казалась ей на удивление милой и приятной девушкой.

А потом эта милая и приятная девушка, кажется, угрожала смертью человеку, которого видела впервые в жизни.

Магрит пожала плечами. Здесь она не могла ничего ответить.

Кейси вернулась минут через десять. Ее слегка пошатывало, а глаза слезились, но она держалась молодцом. Уходя, кивнула барышне:

— Я выписала вексель, предъявите к оплате в банке «Звезда Севера». Поделите в меру собственной фантазии.

Спускаясь по ступенькам, Кейси вцепилась в руку Магрит так, словно боялась упасть.

— Прости меня, Магрит, прости… Это было очень важно.

— Кейси, ты что?

Кейси ничего не ответила. Только всхлипнула и вдруг заплакала так горько, как люди плачут только над по-настоящему непоправимыми вещами.

Зондэр хмуро рассматривала фотографии. Кейси казалось, что прошла целая вечность с момента, когда Мондум взяла фотокарточки в руки, но минутная стрелка как будто прилипла к циферблату и упорно показывала без четверти девять. За окном уже начинало темнеть.

«Святая Ингвин, сделай так, чтобы этого всего не было», — безо всякой надежды попросила Кейси святую, в день которой родилась на свет. Святая Ингвин — при своей земной жизни бывшая простой крестьянкой по имени Гвина — здесь помочь не могла. Здесь вообще ничто не могло помочь. Кейси, не чувствуя вкуса, опрокинула еще один бокал вина. Комната, наконец, поплыла куда-то влево.