Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги [CИ]

— Зачем ты стрелял второй раз? Ты разве промахнулся? — Бенедикт кричал, но после колоколов звуки доходили до Каниана не слишком хорошо.

— Нет, я попал оба раза, — сначала ответил, а потом подумал Иргендвинд. Его мысли сейчас были больше заняты количеством патронов в пистолете, чем какими-то еще вещами. Застрелиться бы хватило.

Оплеуха Бенедикта заставила его крепко приложиться головой о камень.

— Ты чем думал, щенок? Ты как сам думаешь, что ты сейчас сделал?

— Короля убил. И принца заодно. Маленькая крыса — уже крыса.

Бенедикт на дальнейшую ругань размениваться не стал. Он резко ударил Каниана по руке, в которой тот держал пистолет. Иргендвинд, ничего подобного не ожидавший, выронил оружие. Настоятель его поднял, но стрелять почему-то не стал. Вместо этого он, размахнувшись, швырнул пистолет за перила и, почти не разжимая губ, процедил:

— Встал и пошел вон отсюда. Захочешь умереть — выйди за ворота обители и там хоть на ближайшем дереве можешь вешаться. А здесь мне такой дряни не нужно. Встал и пошел, я сказал.

Каниан расслышал не все слова, но общий смысл пожеланий Бенедикта уловить было несложно. Он поднялся. У него кружилась голова, болела рука и вообще его мутило. В душу Иргендвинд не верил, но, помимо головы и руки, болело что-то еще.

— А мне что, следовало всех по-королевски простить? — зло спросил он. Каниану казалось, что его голос звучит как-то очень тихо и далеко. — За меня — бес бы со мной. За девочек тоже простить следовало? Ты их учил зачем? Затем, чтоб их потом в таком же монастыре подушками придушили? За этим?!

— Убирайся.

— Ну, если тебе и твоему Создателю от этого станет легче, короля я только что простил, — фыркнул Каниан.

— Когда ты поймешь, что ты сейчас на самом деле совершил, тебе легче не станет, — сквозь зубы посулил Бенедикт. — Уходи. И никогда не возвращайся.

В романах герои в таких случаях обещали, что вернутся королями и наведут порядок. Каниан прекрасно знал, что, скорее всего, просто не успеет никуда уйти. А если и успеет, то королем не вернется и вообще никем не вернется, потому что некоторые поступки непоправимы. Он коротко кивнул и поспешил вниз по лестнице.

К вечеру все газеты Эфэла написали, что рэдский снайпер по приказу калладского кесаря застрелил эфэлского короля и его сына. Нашли даже человека, который в этом сознался.

А еще через сорок восемь часов эфэлские войска встали на границе Западной Рэды.

В Эйнальде армия тоже потянулась к юго-восточным границам.

Эрвин Нордэнвейде, отозванный в штаб, до рези в глазах смотрел в бинокль на ночное небо. Шла последняя неделя августа. С небес холодным и светлым дождем рвались звезды. На востоке черный бархат изредка прошивали яркие вспышки. При каждой вспышке на горизонте у Эрвина замирало сердце.

— Мессир Зильдер, это звезда упала или…? — Нордэнвейдэ не хотел договаривать. Рэдцы не звали по имени вещи, которых надеялись миновать.

Зильдер, бывалый военный, теперь приписанный к дипломатическому корпусу Каллад в Эйнальде, тоже долго смотрел на горизонт, а потом спокойно ответил:

— Хотел бы я верить, что это звездопад…. Только уж слишком много там звезд падает.

Ветеран вдруг замолчал и поднял руку в воздух. Сначала Эрвин не понял причины. А потом на самой границе слышимости он уловил тяжелый низкий гул. Это был даже скорее не звук, а вибрация.

Нордэнвейдэ осознал, что его слегка трясет, и сложил дрожащие руки за спиной. По позвоночнику очень быстро прошла ледяная волна.

— Ну вот вам и ваша первая звезда, Нордэнвейдэ, — глуховато сказал Зильдер. — Это артиллерия. Позвольте поздравить вас: война началась. Да простит меня кесарь за эти слова, но пусть нам поможет Создатель. Потому что больше нам никто помогать не станет.

Эрвин потерянно молчал и смотрел на горизонт. Там по-прежнему виднелись вспышки, и промежутки между ними становились все короче.

Зильдер хлопнул его по плечу:

— Да ладно вам, Эрвин, сколько мы такого видали. Это ваша первая звезда. Пусть следующие будут сиять у нас на груди, а не над нашими могилами. Будем живы — внукам расскажем.

А на востоке все сверкало и сверкало, как будто кто-то запускал салют накануне большого и светлого праздника.

Скополамин (Scopolaminum) — алкалоид, пытались использовать как «сыворотку правды» в 10х годах XX века.