Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги [CИ]

На идеально вычищенную мостовую уже стягивалась толпа, хотя до проезда кортежа оставалось не меньше двух часов. Через оптический прицел Каниан видел даже разноцветные перышки, цветы и ленты на дамских шляпках.

«Слишком солнечный день. Много бликов. Да еще ветер», — Каниан обернулся и посмотрел на свою винтовку, аккуратно лежащую в углу, у самой стенки. Верхняя площадка колокольни — та, где, собственно, и висели колокола — продувалась всеми ветрами и, как казалось Каниану, даже несколько покачивалась. Последнее, разумеется, являлось не более чем оптическим обманом. Иргендвинд просто не любил высоту. Для снайпера это являлось большим недостатком.

Но иначе, чем забравшись на высокую точку, с шестисот метров снять цель не представлялось возможным. Даже с самой замечательной на все королевство винтовкой и новомодным оптическим прицелом, дающим четырехкратное увеличение. В свое время отец никак не мог понять, зачем Каниан отвалил за это чудо техники чуть ли не половину оставленных ему на сезон денег, и долго пенял ему за расточительство.

В любом случае, граф Иргендвинд был уже бесконечно выше всех скорбей и печалей.

Каниан подышал на заледеневшие руки. Больше всего на свете ему хотелось курить, но курить сейчас было никак нельзя. Да и сигареты у него кончились еще с час назад.

«Бесы дери, как холодно!», — Иргендвинд нервно взглянул на часы. Стрелка издевательски медленно ползла к десяти утра.

Снайпер Его Величества залег на позицию с полчаса назад. Со своего места Каниан, при желании, даже мог видеть дуло его винтовки, смотрящее в сторону толпы, а также нижнюю часть туловища. Асвельд Второй не имел достаточно глупости, чтобы полагаться на народную любовь и волю рока. Его снайпера всегда заблаговременно занимали все возможные площадки для стрельбы на тот случай, если их вздумает занять кто-нибудь другой.

Колокольня не являлась оптимальной позицией. Каниан мог назвать как минимум три дома, из окон которых попасть в кортеж оказалось бы куда как проще. Но колокольня была самым высоким зданием в округе. Снайпера, залегшего на колокольне, не видели его товарищи.

Поэтому жить ему оставалось не более двух минут.

Каниан напряженно следил, как секундная стрелка делает полный оборот. У него пересохло в горле и начала кружиться голова. Это было плохо. Позволить себе нервничать сейчас он не мог.

«Жаль, нет сигарет. Хоть покурил бы напоследок. Спасибо отцу Бенедикту, умираю не на пустой желудок. Хотя я бы не назвал кофе ту бурду, которую они здесь пьют».

При мысли о кофе Каниану захотелось потянуться к фляге, где еще оставалось несколько глотков, но он не рискнул шуметь. Залегший на три метра ниже снайпер мог его услышать.

В принципе, королевский стрелок все делал правильно. Будь у Каниана хоть малейший вариант выбора, он тоже занял бы площадку под звонницей, а не прятался бы под самими колоколами, рискуя получить если не оглушение, то сильнейшую мигрень при первых же ударах, а били бы они сначала десять, а потом одиннадцать раз. Да и огромная дыра по центру комнаты, оставлявшая ему всего полметра на то, чтобы хоть как-то спрятаться, комфорта не добавляла. Каниану было холодно и не то чтобы страшно, а скорее странно. Последние три дня ему упорно казалось, что все это какой-то дикий сон, а если не сон — то он сидит в комнате с мягкими стенами и диагноз у него самый печальный.

Снизу донеслись шаги и шуршание ткани. Поднимался звонарь.

«Создатель, я тебя никогда ни о чем не просил, а позавчера ты сделал так, что просить мне тебя больше не о чем», — подумал Каниан, вжавшись в стену. «Помогать мне не надо. Просто не мешай».

Каниан нервно усмехнулся. А он всю жизнь думал, что умрет атеистом.

Звонарь, судя по звукам, никак не отреагировал на королевского снайпера и стал что-то делать с веревками.

«Если Бенедикт солгал, это конец». Иргендвинд поднял пистолет и с удивлением осознал, что у него дрожит рука.

«Я успею выстрелить прежде, чем он вскрикнет. Но мне нельзя стрелять, пока не зазвонят колокола».

Каниан каждую секунду ждал, что звонарь скажет: «Наверху убийца». Но ничего такого не происходило. Только веревки мягко шелестели.

Иргендвинд окончательно понял, что напрасно он методично дерзил отцу Бенедикту, пытавшемуся вбить в его голову основы закона божьего. На всю столицу тот оказался единственным человеком, не поверившим в вину Каниана. Вернее, решивший, что верить в нее хоть и удобно, но неправильно.

Звонарь дернул одну из веревок, и самый большой колокол загудел. Каниан сцепил зубы. Гул как будто переместился из пространства под сводами прямо в его многострадальную голову.

Первый удар. Каниан с усилием оторвался от стенки — единственного островка относительной безопасности на продуваемой ветрами верхушке колокольни — и склонился над проемом в центре площадки.

Второй удар. Он разглядел в трех метрах под собой звонаря и лежащего снайпера.

Третий удар. Иргендвинд свесился в проем, левой рукой крепко держась за доски, и прицелился. На площадку снизу упала тень.

Снайпер дернулся и стал разворачивать голову.

Четвертый удар. Выстрел. С трех метров не попасть в практически неподвижную цель было сложно. Голова королевского стрелка дернулась и упала на доски. По площадке потекла кровь. Звонарь невозмутимо раскачивал веревку, как будто ничего не произошло. Отец Бенедикт сказал правду: ему не помогли, но и мешать не стали.

Пятый удар. Каниан втянулся назад на площадку и нащупал винтовку.

Шестой удар. Иргендвинд подхватил оружие и стал спускаться по деревянной лестнице. Та дрожала под ногами. Каниан зажмурил глаза. Пятнадцать метров для него оказались как-то слишком.

Когда колокол ударил в седьмой раз, он уже стоял на площадке. Оставалось сделать не так уж много дел. Каниан оттащил труп в сторону — проверять пульс у человека с развороченным затылком было лишним — и заменил его винтовку на свою.

К моменту, когда колокол отзвонил десять раз, Иргендвинд лежал на позиции, чувствуя, что сердце колотится почти в горле. По шее ползло что-то холодное. Каниан потянулся это «что-то» снять и обнаружил на пальцах кровь. Тот факт, что колокол больше не звонит Каниан скорее осознавал по тому, что видел неподвижные веревки. В голове у него гудело почти с той же громкостью, что и несколько секунд назад.

«Зараза!» — Иргендвинд раздраженно вытер руку о штаны. Было очень неподходящее время, чтобы пугаться возможной глухоты. Следовало успокоиться и навести прицел. Не так уж много дел ему оставалось сделать в жизни, поэтому сделать их следовало хорошо. «У меня не меньше полутора часов. За это время голова пройдет. Все в полном порядке. Я знаю точное расстояние до цели. У меня четырехкратная оптика, погодные условие приемлемые, не самая плохая позиция. Нужно только как следует навестись…».