Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги [CИ]

— Глупо, — подтвердила Дэмонра, перейдя, наконец, на виари. Морхэнн был языком победителей, а не неудачников, купившихся на спектакль в исполнении двадцатилетнего сопляка. Правда, нужно признать, сопляка умного и с крепкими нервами. — Опусти пистолет. И я опущу.

— Сперва ты, — усмехнулся Иргендвинд. Мелкие зубки отбивали самую настоящую дробь. «Ему хуже, чем мне», — сообразила Дэмонра. «Храбрится и смеется. А ведь у него что-то с рукой не то».

— Хорошо. Опускаю.

Дэмонра, глядя прямо в холодные «змеиные» глаза, положила револьвер на камни. Ее собственный пистолет с неприятным лязгом лег рядом.

— Хорошо, — процедил Иргендвинд. Дэмонра так и не поняла, что именно ему во всем этом бардаке казалось хорошим. Эфэлец сплюнул кровь, вытянулся и поморщился.

— Вы любезно не сняли пистолет с предохранителя. Значит, вы не так уж хотели меня убивать. Это, конечно, не ограбление. Для похищения маловато народу, да и платить за меня выкуп никто не будет, о чем известно. Будь я прекрасной дамой, предположил бы изнасилование, но уж очень паршивые вы выбрали декорации. В чем смысл вашего предприятия?

— Я не собиралась вас убивать, — смотреть в глаза эфэлца было неприятно, и нордэна перевела взгляд на черное небо. Крупные звезды висели совсем близко. Самое время переходить обратно на «вы» и делать хорошую мину при плохой игре. — То есть, я собиралась, но не хотела. Снимите проклятие, Иргендвинд.

— Что? — непонимающе переспросил эфэлец.

— Проклятие снимите. Вы прокляли моего мужа. Снимите. Он вам ничего не сделал. Даже я вам, по большому счету, ничего не сделала. Ну родились мы в разных государствах. Ну нахамили друг другу самим фактом рождения. Это повод убивать, а не проклинать.

Сначала Дэмонре показалось, что Иргендвинд всхлипнул. Потом она поняла, что тот не плачет, а почти беззвучно покатывается со смеху.

— А что я вас сразу проклял, а не отравил-то? — простонал он.

— Не меня, а мужа моего…

— Ну это, конечно, многое меняет! Вы серьезно меня сюда из-за этого приволокли?

— Ну сюда вы сами докатились!

— До такой жизни, по-видимому, тоже, — эфэлец, бедный, аж задыхался.

— Но вы же что-то бормотали вслед, когда мы отъезжали…

— Тогда идите и складывайте костер, — фыркнул он. — Колдунов же сжигают, а не расстреливают…

— Слушайте, я тоже во всю эту чушь не верю, но про вас плохо говорят! — возмутилась Дэмонра.

— Согласен, повод веский, — кивнул Иргендвинд и попробовал пошевелить правой кистью. Поморщился. Спустил великолепное богохульство с упоминанием Создателя, всех его белокрылых легионов, златокудрых девственниц и прочих полумифических существ. Дэмонра мало понимала в имперской религии, но в похабщине понимала хорошо, а потому широту эрудиции эфэлца и его знаний в некоторых специфических областях оценила.

— Вы правда ждете от меня каких-то объяснений?

— Да.

Эфэлец, видимо, понял, что она не собирается сгорать со стыда и проваливаться сквозь камни — хотя вообще Дэмонре хотелось — вздохнул и сообщил:

— Я просто вас обругал. Не от большого ума, признаю. Вышел покурить, увидел вашу коляску, ну и сорвалось с языка. Можно подумать, вы со мной обошлись любезно.

— Так вы точно не проклинали? — уныло уточнила Дэмонра. Она удивилась не самому факту отсутствия проклятия — это как раз было нормально — сколько тому, что не сообразила этого сразу и наворотила столько глупостей. Чуть не пристрелила двадцатилетнего мальчика из-за вещей, в которые сама не верит. Эти вещи, конечно, прекрасно объясняли болезнь Рейнгольда, но корни зла, увы, следовало искать в более практических вещах. Колдуна-то на тот свет отправить, конечно, быстрее и удобнее, чем консилиум собрать.

— Точно, — Иргендвинд снова фыркнул от смеха. — Как вы себе это вообще представляете? Я, по-вашему, художественно лепил из воска человека, которого видел в первый и последний раз в жизни, и тыкал в полученный шедевр иголками? Резал кошек, кур и девиц? При этом читая молитвы задом наперед? Сидя на черном козле о трех рогах? Или отплясывал голым в полночь на кладбищенской земле? Да у вас, я смотрю, очень оптимистичное представление о том, как проходит жизнь среднестатистического эфэлца.

Дэмонра последовательно представила все перечисленное. Да, на месте эфэлца она тоже бы хохотала во всю мощь легких.

— Слушайте, не знаю, как вас зовут, я разозлился, да, — уже спокойно продолжил Иргендвинд. — Признаю. Я вспылил, хотя, наверное, не следовало — впрочем, обращаться к подданному эфэлской короны на морхэнн — не самое разумное решение. Но что было, то было.

— У вас на лбу не написано, какой короны вы подданный, — буркнула Дэмонра, скорее чтобы возразить хоть как-то. Невысокий зеленоглазый Иргендвинд мало походил на жителя кесарии. Разве что самых западных ее губерний, но выходцы оттуда редко блистали на балах при погонах и балеринах.

— Зато у вас — написано. Это не оскорбление, — быстро добавил эфэлец. Он сел и потер правое запястье. Дэмонра тоже решила, что достаточно валяться на холодных камнях, и кое-как приняла сидячее положение. Ей сделалось нестерпимо стыдно. Даже злости на поганого эфэлца не осталось. Нордэна старалась не смотреть на Иргендвинда.

«Боги мои, я угрожала человеку пистолетом за чернокнижие. Могу представить, что он подумал о Каллад. Вот и доказывай потом, что к востоку от Седой не едят девственниц и не потрошат детишек!»

— Я вас не проклинал. Только обругал, потому что вы здорово вывели меня из себя. Меня нечасто оскорбляют так, чтобы я не мог ответить. Вот и все. И я был не прав. Шлюха не пошла бы стрелять в принца не самого союзного государства, если бы ей показалось, что тот проклял ее мужа. Даже если принц не настоящий.

— И муж — гражданский, — продолжила Дэмонра и тоже расхохоталась. По большей части от нервов. — А вы правда принц?

— Очень мягко выражаясь, ненаследный.

Порыв ветра швырнул ей в лицо тучу мелких брызг. Горизонт уже начинал светлеть. Некоторые вещи, которые были возможны ночью, утром делались невозможны. Утром нельзя сидеть на гальке рядом с бастардом короля Асвельда и вместе с ним умирать от смеха над ночными глупостями. Дэмонра протянула Каниану чистый платок.

На молодом лице промелькнуло что-то непонятное. Иргендвинд извлек из кармана не менее чистый платок, приложил его к рассеченной брови и хмыкнул:

— Ну вот. Белый батистовый платок, в лучших традициях цивилизованного общества. А мне про нордэнов такие страшные байки рассказывали…

— Некромантия? — деловито уточнила Дэмонра. — Вивисекция? Антропомантия на еще живых врагах?

— Даггермар, — усмехнулся эфэлец.

Упомянутое коварное зелье многие до сих пор полагали основным и самым значимым вкладом Архипелага в калладскую культуру. Дэмонре, конечно, было немного обидно за родные пистолеты и апельсины в тепличках, но с гласом народа спорить не приходилось.