Кулак Петрович И Ада - Брод в огне

— Думаешь, там плохо?

— Думаю, «там» не существует, но это не то, о чем я могу тебе хоть что-то рассказать. Все, что можно с уверенностью утверждать, сводится к одному простому факту: мы здесь ненадолго по сравнению хотя бы со сроком существования этого «здесь». И не стоит думать, будто каждый кусочек упорядоченной материи, залетевший сюда на полсотни лет, что-то решает.

— А кто тогда решает?

— А это как посмотреть. Рэдская юдоль. Аэрдисовский Промысел. Калладский рок. Нордэнская Вьюга. Горский секмет. Виарская стезя. Справедливость, необходимость и необратимость. Иными словами, Аксиома Тильвара. Как-то более научно звучит, чем судьба, правда? И более утешительно, что ли. Мне как-то всегда было легче получать затрещины от непогрешимой Аксиомы, чем от диковатой Вьюги.

— А она точно существует?

— Кто? Вьюга? В наших с тобой интересах, чтобы ее не существовало. Для твоего понимания: нордэны считают, что раз в энное количество лет, когда мир перестает быть красивым, красота приходит и спасает его сама, делая чистым, белым и светлым. К сожалению, перед этим он успевает побывать очень грязным и красным. Ты же не хочешь пережить три страшные зимы, когда война будет и на земле, и в небесах? Лично я не хочу. Мне обязательно нужна какая-нибудь Виарэ, где за деньги можно окопаться хоть до скончания мира и перековки солнца.

— Да нет. Я про эту Аксиому твою.

Наклз пожал плечами:

— Ну, как говорится, всегда есть положительная и отличная от нуля вероятность. Лучше бы Аксиома существовала.

— Почему?

Маг в третий раз разлил коньяк по емкостям, но пить не спешил. Не то рассматривал напиток на просвет, не то подбирал слова.

— Это забавно, Магрит, но мне лично она нужна, поскольку снимает все остальные «почему» в этом мире.

— Так их не любишь?

— Почему — применительно к прошлому — как по мне самый чудовищный и бессмысленный из всех вопросов. Почему — это для настоящего и для будущего. Так или иначе, любое «почему» — вопрос не ко мне. «Почему» все устроено именно так, как устроено, тебе расскажет Кассиан или любой священник — они-то это доподлинно знают. А я могу только примерно рассказать, что именно происходит и, скорее всего, будет происходить. Насчет существования Аксиомы Тильвара…

Наклз поднялся и прошелся по кухне туда-обратно. Магрит не в первый раз удивилась, до чего тихо он двигается и как легко обходит препятствия на своем пути. Она бы в жизни не назвала это ловкостью, изяществом или грацией. Но маг никогда ничего не цеплял, не толкал, не ронял. Как будто природа, лишив его такта при общении с людьми, в качестве компенсации подарила какую-то особенную вежливость в отношении предметов.

«Бедный ты, бедный».

— Я не утверждаю, что все обязано стремиться к некоей Вселенской Гармонии — на этот счет при сотворении мира с моим мнением никто не справлялся, а добрые Заступники не являлись мне даже под наркотиками и ничего не рассказывали. Но лично мне приятнее думать, что у последствий есть какой-то конечный или хотя бы промежуточный смысл. Потому что, если нет его, то есть стотысячная армия профессиональных психопатов, говорящих с пустотой, и, что даже хуже, есть правительства, которые их слушают и поступают в соответствии с тем, что им наобещают. И тогда в будущую бойню нас втягивает не некая чудовищная с нашей точки зрения, но все же необходимость, заложенная в самом мироздании, а бред параноиков, подслушанный и повторенный дураками.

— Но подожди, она же не говорит «иди и воюй»… А что она утверждает вообще, эта Аксиома Тильвара? Ну, аксиомы обычно что-то утверждают, и вроде принимаются без доказательств, — напрягла мозги Магрит. В толковый словарь после насмешливого совета Наклза она все же заглянула, и «аксиома» как раз начиналась на «а», до нее она добралась.

— А это неправильная аксиома, она как раз хищно требует доказательств, — криво усмехнулся Наклз. Магрит казалось, что этот тяжелый разговор в какой-то степени мага забавит. А, может быть, он просто соскучился по человеческой речи. Магрит была далека от мысли, что ему часто наносят визиты. — На самом деле, она говорит следующее: будущее в настоящем. Граница, отделяющая первое от второго, условна и существует только в нашем сознании. То есть не является материей, если вспомнить, что материя — не зависящая от разума объективная реальность. А мы не можем воздействовать ни на что, кроме материи. Если серьезно, в долгосрочной перспективе будущее не меняется, Маргери. На самом деле, оно и в краткосрочной или среднесрочной не особенно-то меняется, но необратимость последствий как-то принято иллюстрировать на примере долгих грядущих лет.

— Тогда я не понимаю, зачем нужны «Вету», «Цет» и все остальные. Если будущее неизменно.

Наклз поморщился:

— Уж поверь, я тут понимаю не больше тебя. А «Вету», «Цет» и их социальная роль… Допустим, у власти стоят оптимисты. Я бы даже сказал, идеалистически настроенные идиоты. Это такие блаженные, которые верят, что от них и вправду что-то зависит. И да, это они строят будущее, разумеется, народы в него ведут…

— А не они?

— Разумеется, нет. Роль личности в истории — прекрасная пропагандистская сказка, которая может заставить тебя хорошо учить уроки в школе и унтер-офицера прилежно дослуживаться до генерала, но никакого столкновения с реальностью она не выдерживает.

— Подожди… Кто же тогда, если не мы сами?

— Будущее строит себя само. И — это чтоб ты не питала глупых иллюзий — ему совершенно нет дела до того, будешь ли его маленьким кирпичиком ты или кто-то другой. Нас в одном Каллад сто миллионов уникальных и рожденных непременно быть счастливыми… Кстати кровь склепывает, гм, материал лучше любого цемента.

Наклз, за время своей короткой лекции опрокинувший уже третий стакан, все еще выглядел вполне трезвым. Разве что донельзя издерганным. Магрит же хотелось то ли плакать, то ли молиться. Все, что сказал маг, было слишком плохим для правды. Просто плохим — и все. Возможно, достаточно умным и правдоподобным, но все равно — плохим.

— Но Наклз… Но этого же просто не может быть.

— Почему? — хлестко спросил маг. — Потому что нам не нравится?

— Потому что это жестоко и бессмысленно.

— Ошибаешься, Маргери, это как раз вполне осмысленно, хотя и жестоко. Никакой другой осмысленной концепции мне не рассказывали. Будущее строит само себя, и мы все в нем вполне взаимозаменяемы. И — раз уж ты так хотела знать, зачем нужны всякие цетники и вету — отвечу. Чтобы взаимозаменять. Каждый раз, когда мы кого-то спасаем, кто-то умирает. И когда рэдская сестра милосердия под пулями вытаскивает с поля боя раненого солдата, а все Заступники в небе аплодируют ей стоя, калладская шашка раскраивает череп кому-то, кто имел все шансы вернуться домой. Потому что мир всегда остается прежним. Я думаю, трех рюмок тебе как раз будет достаточно, чтобы понять, а четырех — чтобы забыть навсегда. Рекомендую так и сделать.