Василий Сахаров - Вольный Дон [publisher: МедиаКнига]

Такие вот размышления, которыми я мучился до той поры, пока мы с Аленой не перебрались в Булавинск, где доблестные ударники труда, каменщики Таганка, все же закончили строительство донжона и, наконец-то, приступили к постройке крепостных стен. Настроение мое приподнялось, и женушка, которая нашла в Поздеевке людей, которые некогда были ее учителями в ведовстве, тоже все время улыбалась. Я пропадал на стройке и одновременно с этим собирал людей для похода. День сменялся днем, и все было хорошо. Срок отбытия ватаги на Волгу приближался, и тут из Кубанской степи вернулся Александр Бекович-Черкасский, который на зиму ездил к своим родственникам. Что интересно, князь приехал не один, а в сопровождении трех десятков молодых соплеменников, которые хотели послужить под моим началом.

«Вот и подкрепление к моим силам», – подумал я тогда, и от участия бравых джигитов в походе не отказался.

А спустя сутки после возвращения князя из степи прискакал прибывший от дяди Петра Булавина из Эльбузда казак Миша Нечай. Он сообщил, что снова от Лабы абадзехи идут и ведет их мой старый знакомец Алегико Немитоков. Черкесы передвигаются в открытую и всем объявили, что идут с миром. Поэтому кубанские казаки их не перехватывают, а вот полусотня наших пограничников может гостей задержать.

Зачем идет Алегико непонятно, но явно не с войной. И вместе со своими казаками и всадниками князя Бековича, я выдвинулся к нему навстречу. Короткая скачка по весенней распутице и встреча двух конных отрядов. С моей стороны восемь десятков всадников, и под рукой Алегико, который находится впереди своих джигитов, полусотня. Обстановка самая мирная. Мы с Немитоковым выезжаем вперед, встречаемся посреди поля, здороваемся и без всяких восточных славословий, я его спрашиваю:

– С чем прибыл, Алегико?

Джигит помялся, но посмотрел мне в глаза и ответил тоже прямо:

– По степи слух пошел, что ты снова в поход на Хвалынское море собираешься. Тебе воины нужны?

От таких слов сердечно стукнуло. Но, не показывая своей заинтересованности, я ответил спокойно, сдержанно и без напряжения:

– Хорошие воины всегда нужны.

– А мы, – Алегико кивнул за спину, – по твоему мнению, хорошие бойцы?

Делаю короткую заминку и киваю:

– Да.

– Возьми нас собой.

– Хорошо. Но учти, дисциплина у меня жесткая и приказы не обсуждаются. Если принимаешь это правило, будем рады видеть тебя и твоих джигитов в нашей ватаге.

– Мы знаем, что такое дисциплина.

– В таком случае, добро пожаловать в мой отряд Алегико Немитоков.

Так я получил дополнительных воинов, над которыми стояли их авторитетные вожаки, и после этого, нагрузив ватажников, что закубанцев, что казаков, без разницы, боевой подготовкой, продолжил заниматься своими делами.

В беготне пролетел остаток марта и половина апреля. Пришла пора выступить в путь-дорогу и, оставив на хозяйстве любимую жену, домовитого коменданта крепости Михаила Кобылина и три десятка казаков, во главе своей ватаги я выдвинулся в Черкасск.

Столица стояла пустая, только что город покинула направившаяся в Малороссию десятитысячная армия Данилы Ефремова и почти все свободные гулебщики. И в связи с этим набрать воинов, как я и предполагал, было проблематично. Но я все-таки вышел на майдан, кинул вверх шапку, и на мой призыв погулять по Хвалынскому морю откликнулось около семисот человек, среди которых было выбрано сто десять опытных казаков. Остальные отсеялись во время жесткого отбора, и после него, с учетом сотни Василия Борисова, у меня набиралось четыреста двадцать человек. Так что, еще раз, прикинув реальность своего плана, я пришел к выводу, что он осуществим и, собрав своих сотников и односумов на военный совет, раскрыл перед ними цель нашего похода.

Казаки и два черкеса расположились под летним пологом в нашем временном лагере за городом, и пока ватажники гуляли и пировали перед отправлением на восток, я раскинул на куске парусины свою личную мапу Каспийского моря и начал:

– Итак, браты, смотрим сюда, – ткнув в карту тонкой веточкой, я указал на синюю линию. – Это река Сефидруд, самая полноводная река персидского побережья, впадающая в Каспий. Наша цель находится в десяти километрах от моря, городок Ленгеруд, население около шести тысяч человек, порт и плохие крепостные стены. Чем-то этот населенный пункт напоминает Амоль. Но разница имеется, так как в Ленгеруд можно попасть по реке. Что касательно гарнизона, там находится минимум четыреста воинов и, кроме того, рядом, всего в пятидесяти километрах располагается город-крепость Решт, где более трех тысяч солдат, которые готовы в любой момент подняться по тревоге.

Оглядев командиров, я прервался и вклинился Рубцов:

– Значит, всерьез придется повоевать?

– Не то чтобы всерьез, в Ленгеруде в основном ополченцы, так что мы в любом случае сильнее местных войск, но саблям работа найдется.

– А ради чего рубиться станем?

– Ради порта, в котором сосредоточен весь уцелевший персидский торговый флот, ради складов, в которых немало разнообразных товаров, и за большой базар, где оптом продаются большие партии зеленого чая с местных плантаций. Каково положение дел в городе сейчас, по понятным причинам, я не знаю, но думаю, что хабар будет знатный.

– И как мы этот город станем брать?

– Поэтапно. Первым делом захватываем две сторожевые башни по обоим берегам реки Сефидруд, которые караулят устье. Затем высаживаемся на берег и по дороге продвигаемся вверх по течению. Основной отряд захватывает город и ведет сбор трофеев. А оставшиеся при расшивах воины в это время готовятся отбить атаку из Решта. В Ленгеруде необходимо все проделать очень быстро, времени будет немного, сутки, вряд ли больше. Трофеи погрузим на захваченные персидские бусы, город подожжем и уходим. Расшивы за нами. Предварительно, расклад такой. Что скажете?

– Согласен, – кивнул подбородком Рубцов. – Подробней сейчас ничего не распланировать.

Остальные командиры поддержали моего зама и, обсудив ряд мелких вопросов, я распустил совет, а сам направился в Черкасск. Проехался по полупустым улочкам и заехал к отцу, который находился дома, и не один, а в компании с Семеном Семеновичем Толстопятовым.

– Вечер добрый, – входя в горницу и присаживаясь за накрытый стол, посреди которого стоял кувшин с вином и закуска, поприветствовал я отца и дядю жены.

– Здравствуй, Никифор, – пробасил царицынский глава.

– А-а-а, сын… – протянул батя, с которым мы сегодня уже виделись в войсковой избе. – Выпей с нами, а то завтра тебе в поход. Когда еще хмельного попробуешь?

– Отчего же не выпить, – разлив из кувшина вино по кубкам, я взял свой и приподнял его: – За что пьем?