Борис Батыршин - К повороту стоять! [СИ]

Казалось, план вице-адмирала Эстли Купера вот-вот сработает. Единственное, что могло этому помешать — четыре небольших кораблика, спешно разводящих пары на внешнем рейде Военной гавани. Только они могли вовремя заткнуть собой брешь, готовую возникнуть в морской обороне столицы.

Брякнула цепь подъемника. Из люка, ведущего в башню, свесилась перемазанная копотью физиономия.

Каблуков, узнал Сережа. Артиллерийский кондуктор, правая рука старшего артиллериста, хозяина башни.

— Вашбродие, господин мичман! — надсаживаясь, заорал Каблуков. — Господина лейтенанта малеха оглоушило, сидят, сомлевши. Говорят — зови, Каблуков, мичмана, он меня, ежели что, сменит!

Из уха у кондуктора сбегала струйка крови — похоже, «малеха оглоушило» не только лейтенанта. Сережа кивнул и торопливо полез вверх.

В башне было не продохнуть от пороховых газов. В сизой мгле мелькали обнаженные по пояс комендоры. Сережу толкнули в спину, он чуть не полетел с ног.

Чьи-то руки подхватили его, раздался густой бас: «Куды прешь, лярва, мичманца чутка не зашиб!»

Сережа попятился, сделал два шага и снова чуть не упал, запнувшись о лежащего лицом вниз человека. Он тоже был голым по пояс, спина — сплошной фиолетово-пунцовый кровоподтек.

Над ухом снова залязгало. Снизу, из люка полз подъемник с картузами. Мичман посторонился, пропуская матроса с прибойником, прижался спиной к стенке башни.

— Вы, вашбродие, от железа-то отсуньтесь! — снова заорал Каблуков. — Ежели, не дай Бог, счас попадет, вас как Олябьева…

Сережа склонился к лежащему. Все ясно — когда снаряд угодил в башню, несчастный прижимался спиной к броне. Страшным сотрясением ему переломало кости, не вызвав при этом видимых повреждений, кроме вот этого жуткого кровоподтека. Сережу передернуло — наверное, под кожей сплошное месиво из мяса и осколков костей…

— Голубчик, Сергей Ильич! — раздался знакомый голос. Сережа обернулся. Лейтенант Онуфриев, сидел, опершись на опору подъемного механизма.

— Вы целы, голубчик? — прохрипел тот. — А вот меня контузило, ни пса не вижу, и голова раскалывается!

Слова старшего артиллериста заглушил грохот — снаряд разорвался на броневой палубе. Лейтенант, попытавшийся было подняться, снова повалился лицом вниз, неловко вывернув правую руку за спину.

В переговорной трубке, свисающей с подволока, захрипело.

— Леонид Андреич! Сейчас будем поворачивать вправо, на семь румбов, — раздался их раструба амбушюра голос командира «Стрельца». — Что-то по нам «Глэттон» пристрелялся, будь он неладен. Вы уж не дожидайтесь, ворочайте сразу башню на левый борт!

Сережа обеими руками схватился за трубу.

— Иван Федорыч… простите, господин капитан второго ранга! — Лейтенант конту…

— …не слышу, Леонид Андреич! — отозвалась трубка. — Громче, а то мы все тут оглохли…

Сережа собрался, было заорать, как Каблуков, но вовремя сообразил, в чем дело. Оглянувшись на комендоров — не видят ли? — выдернул из амбушюра кожаную затычку, и та повисла, раскачиваясь, на цепочке.

— Здесь мичман Казанков! Старший артиллерист контужен!

В трубке снова захрипело. Сережа склонился поближе, но больше ничего не услышал. Палуба под ногами дрогнула — монитор покатился влево, закладывая циркуляцию, и мичман вспомнил о полученном приказе.

— Каблуков, ворочаем влево на… — он запнулся, ища глазами указатель поворота башни. — …на девять!

Сильнейший удар сотряс «Стрельца». Все, кто был в башне, полетели с ног. На этот раз снаряд угодил в саму башню, но броня выдержала. Сережа вскочил первым и принялся помогать контуженному Онуфриеву. Но тот и сам поднимался, цепляясь за станину орудия.

— Все целы?

Сережа принялся пересчитывать матросов орудийной прислуги. Так, семь… десять… а вон и Каблуков, возится у рычага поворотного механизма. В низах залязгало, но опорная колонна, на которой должна подниматься башня, не дрогнула.

Каблуков, посинев от натуги, навалился на рычаг. На помощь ему кинулись два матроса. Снова лязгнуло, протяжно заскрежетало; палуба под ногами слегка дрогнула — подъемный механизм попытался толкнуть стальную махину вверх, оторвать от опорного кольца и провернуть.

Бесполезно. Броневой бочонок даже не шелохнулся.

— Заклинило! — плачуще проорал Каблуков. — Как есть, заклинило, вашбродие, никак не идет!

Все было ясно. Механизм эриксоновской башни не выдержал сотрясения при попадании снаряда и вышел из строя.

Каблуков свесился в люк и проорал что-то. Из подбашенного ответили замысловатой матерной тирадой.

— Так что, вашбродие, говорят — привод в порядке, это у нас, наверху что-то! — доложил Каблуков. — А у нас-то все целехонько, я ужо глянул. Снаружи заклинило, видать осколок под мамеринец [30] Приспособление, не допускающее попадания газов и воды в орудийную башню в зазор между её вращающейся и неподвижной частями. Изготовлялось из кожи и пропитанного маслом войлока. залетел! Спозвольте, вашбродие, я выйду, гляну?

Сережа торопливо закивал — «Стрелец» заканчивал поворот, и теперь его орудия были развернуты в противоположную от неприятеля сторону. Скрипнув, броневая дверца открылась, пропуская кондуктора, и мичман бросил взгляд на Онуфриева. Лейтенант махнул рукой, и юноша, подхватив лом, полез за Каблуковым.

Оказавшись снаружи, Сережа с наслаждением вдохнул стылый, сырой воздух. Да, в нем хватало пороховой гари и дыма от сгоревших кардифов, но куда там до душегубки, в которую превратились низы «Стрельца»! Раструбы вентиляторов были сбиты первыми же попаданиями, воздуходувка не справлялась, кочегары, машинисты и обслуга бомбового погреба задыхались в угольном чаду. К тому же после каждого залпа немалая часть продуктов сгорания пороха оказывалась внутри башни, слепя глаза наводчикам, разрывая легкие приступами кашля.

Шума наверху, тоже было поменьше. Вместо лязгающих, скрежещущих механизмов, барабанных ударов снарядов по броне, регулярных, как метроном, залпов самого «Стрельца», пространство между низкими, свинцово-серыми волнами Северного фарватера и балтийским небом заполнил, как звук органа заполняет объем готического собора, рык десятков тяжелых орудий. Выстрелы корабельных и крепостных пушек сливались в единую симфонию битвы, но куда ей до того, что творилось под броней!

Сережа заозирался. Так, бурая буханка, сплошь окутанная дымом, что лежит на воде в полудюжине кабельтовых от монитора — это батарея № 7. В сизом облаке то и дело взблескивали темно-багровые языки — батарея вела огонь по сидящему почти вровень с водой судну с приземистой грибообразной надстройкой. Черный дым валил прямо из нее, накрывая, как пологом, корму — у броненосца была сбита дымовая труба. Башни развернуты в сторону батареи; орудия кормовой молчали, носовая же лениво выплюнула сначала один, потом другой столб ватно-белого дыма и начала вращаться.