Александр Шило - Золотая Цапля [СИ:Земля лишних. Мир Андрея Круза]

Саша закончил беседу, войдя в кабину, пощекотал мне загривок и уселся на своё место, а я занялась борьбой с желанием закрыть дверь в салон и резко взять его в оборот…

До сих пор не верится, что всё так сложилось и, спустя два с половиной местных месяца после того дня, когда я впервые в своей жизни поднялась в воздух, я сижу в кресле второго пилота пассажирского самолёта.

Я — лётчица! Сказал бы мне кто-нибудь такое полгода назад — я бы с чистой совестью покрутила бы пальцем у виска! И не только по авиационному поводу. Я до сих пор боюсь поверить в то, что у меня появился мужчина, для которого я не разовая забава.

В то утро, после того как Саша меня капитально покувыркал, мы приняли душ (опять со всеми сопутствующими) и отправились завтракать. Только мы набрали себе по тарелке и уселись за стол, как дверь гостиницы распахнулась и перед нами предстала парочка — Лялька и Рихард. Физиономия моей подруженьки была сытой и утомлённой, а на шее красовался приличный засос. Они подошли, поздоровались, Лялька плюхнулась на стул рядом со мной, а Рихард отправился набирать порции на завтрак. Дождавшись, когда он поставит перед ней тарелку с бутербродами и стакан апельсинового сока, Лялька со счастливой улыбкой сообщила нам, что они с Рихардом решили пожениться и сегодня уезжают в Веймар, а потом толкнула меня под столом ногой и показала глазами на Сашу.

Я обняла свою подружку и от души поздравила её. Лялька, несмотря на свои недостатки (а кто без них), была последний год, самым близким мне человеком, и я была рада, что ей удалось устроиться в новом мире.

Пока мы ели, Лялька успела рассказать, что семья Рихарда имеет в Веймаре кирпичный завод и занимается строительством.

Когда мы закончили завтракать, я сцапала её и утащила пошептаться. И первое, о чём я её спросила — в курсе ли Рихард наших заленточных дел? Лялька рассказала, что он, оказывается, знает русский, намного лучше, чем нам показалось в поезде. Во всяком случае, понимает он практически всё. И реплику Сучки он понял точно. А когда Лялька решилась на серьёзный разговор, то услышала от Рихарда примерно то же, что сказал мне вчера Саша: «У тебя есть шанс, и как ты им распорядишься — зависит только от тебя». Ну и, как и говорила Солнцева, женщин тут действительно нехватка.

А потом Лялька взяла меня за руку и спросила:

— Ну, а ты, красавица, чего помалкиваешь? На тебе же большими буквами написано: «Меня только что качественно оттрахали»! Ну, что молчишь?

— Знаешь, Ляль, боюсь сглазить.

— Не бойся, Саша на тебя ещё в поезде запал. Ты просто из-за Сучки не поняла этого.

Я пожала плечами.

— Может быть и так, — а потом добавила: — Сегодня он меня будет учить управлять самолётом.

— Чего?! Шутишь!

— Не-а. Помнишь, к поезду были прицеплены платформы с самолётами? Так вот — они Сашины.

Лялька похлопала глазами и сказала:

— Ну и хорошо. Значит мужик при деле. А ты не разевай варежку, толковые — везде в «дифисите».

Я захихикала, вспомнив интермедию Райкина, а Лялька спохватилась, что надо собираться, и вытащила сумку. Потом взвесила её в руке и засмеялась. Действительно, у нас было «столько» барахла, что даже если бы его собирал ленивец, то и он управился бы за пять минут.

Перебирая вещи, она выложила на кровать кобуру с «наганом», а я, увидев её, сообразила, что же подарить подруге, по такому случаю. Метнувшись в свою комнату, я схватила там пистолет-пулемёт, патроны к нему и, вернувшись, вручила их Ляльке.

Та изумлённо уставилась на «чеха».

— Спасибо, Рэгги! Но откель дровишки…

Самолёт слегка встряхнуло, и я, вынырнув из воспоминаний, увидела, что Саша выключил автопилот и начал снижаться, а по курсу уже виден аэродром Милана. Встретившись со мной глазами, он подмигнул:

— Сажай.

— Есть, командир.

Я взяла управление на себя, и через несколько минут колёса «Цапли» коснулись полосы…

* Тут Рогнеда малость ошибается — художника звали Эдуард Мане.

30 число 07 месяца 24 года, 19 часов 17 минут. Милан. Алехандро Бланко

Старенькая покоцанная «Тойота Таун Айс»## катит, поднимая пыль, по дороге к Милану. Рогнеда сидит рядышком, прижавшись ко мне. За три с половиной месяца, прошедшие с того незабываемого дня, когда я скомандовал Рогнеде: «Рули!», она научилась пилотировать и «Пчёлку», и «Цаплю», причём вряд ли у неё это получилось бы, обучайся она по стандартной методике. К счастью, я вовремя сообразил, что она всегда очень точно, интуитивно, определяет своё положение в пространстве, и не доставал её теорией и требованиями доложить, какие были в тот или другой момент показания приборов, а подталкивал к использованию своих талантов, давая лишь самый необходимый минимум. И лишь когда она достаточно твёрдо освоила пилотирование, стал давать ей теорию в большем объёме. Система «шиворот-навыворот» в применении к данной конкретной курсантке дала прекрасные результаты. Рогнеда очень быстро приобрела устойчивые навыки пилотирования, а дальше дело только за опытом, который приходит с налётом.

В Милан нас привело знакомство с хозяином портофранковского магазинчика радиотоваров Антуаном Мане. При переходе я абсолютно упустил из вида такую важную здесь вещь, как радиостанция на машине, и дотумкал это, только увидев рацию в «Субурбане» Рогнеды. Спросив, при случае совета у Шарлеманя, я отправился по адресу, который он мне дал, и вот там и познакомился с Антуаном, владельцем магазина «Rаdiо stоrе» и заядлым охотником. Знакомство с ним началось с забавного недоразумения. Я, естественно, представился, как человек, немало поживший в Африке, в расчёте, что это поможет лучше наладить контакт. А в ответ услышал от хозяина, что тот — парижанин в четвёртом поколении…

Увидев смешанное с недоверием удивление на моём лице, Антуан весело рассмеялся и в двух словах поведал мне историю своей семьи. Его прадед воевал в первую мировую в частях сенегальских стрелков, а по окончании войны остался в метрополии, сумел устроиться на работу и вызвать из Сенегала себе невесту.

Антуан перебрался сюда четыре здешних года назад, сумел открыть магазин, обеспечивавший его средствами к существованию и дававший возможность без проблем заняться своим хобби — охотой на крупную дичь.

Причин, сподвигших его на столь кардинальное изменение в своей жизни, он назвал две. Быстро и сноровисто устанавливая радиостанцию, он одновременно высказывал мне всё, чем достала его заленточная Франция:

— Понимаешь, Алекс, в нашей семье, чтобы добиться чего-то в жизни, все много и тяжко работали. Все, начиная с прадеда и заканчивая мной. А сейчас… — он махнул рукой, — приезжает нечто из бывших колоний, получает жильё, пособие и сидит у таких, как я, на шее. Ещё и ножками помахивает. Ни работать, ни язык учить не хочет. «Платите мне пособие и не мешайте жить как я хочу» — вот их девиз. Нет, хорошо, что я до погромов осени пятого успел сюда смотаться. А вот здесь ты стоишь ровно столько, сколько стоишь на самом деле. А во-вторых, достала Бриджит Бардо и прочие «зелёные»##.