Василий Панфилов - Эффект бабочки

Стоит копнуть на три-четыре поколения назад, как оказывается, что предки твои прожили жизнь не так скучно, как кажется потомкам.

Милая, такая уютная и домашняя бабуля может оказаться ветераном подполья, лично резавшая глотки фрицам. А что ордена не носит, так ни к чему, и так мужиков после войны мало осталось! С орденами-то на груди кого найдёшь? Мужики самолюбивы, не каждый и подойдёт, особенно если у самого наград меньше.

Если учитывать всевозможных троюродных дядюшек, то можно без малейших натяжек написать о своих родичах авантюрный роман с интереснейшим (и абсолютно правдивым!) сюжетом.

Свенд действительно мой родственник и более того, его история вполне реальна… до определённого момента. Сын Эрик умел от малярии через полгода после смерти родителей. А теперь вот… выжил Я, оказывается.

Такие легенды тем удобны, что имеются не просто какие-то знания о родне, но железобетонная уверенность, что вы и в самом деле родня. При разговорах подобные вещи чувствуются порой, сыграть это не всегда возможно.

— Как… там? — Неловко спросил Олав, выйдя после ужина ко мне на крыльцо.

— Как и везде, — отвечаю невозмутимо, грея руки о большущую кружку кофе. Дом у этой ветви Ларсенов свой, пусть и расположен не в лучшем районе Копенгагена. Под задницей старая подушка на каменных ступенях крыльца, над головой небольшой навес, традиционный для Дании дождь… Хорошо-то как!

Не люблю дождь, но возможность вот так вот посидеть с кофе, пока капли барабанят по навесу и по улице в метре от тебя. Не нужно никуда бежать, ссутулившись и пряча голову в воротник. Просто сидеть и смотреть на дождь, будучи в тепле и уюте.

Олав помолчал, пряча руки в карманы и неловко глядя в сторону.

— Ну… вообще. Приключений много было?

— Больше, чем хотелось бы, — с трудом давлю улыбку. Помню себя в этом возрасте, ух каким обидчивым был! — Драки, поножовщины, перестрелки, дикие животные… всё было!

— Расскажи!

Начинаю неспешный рассказ о красотах Южной Америки, щедро разбавленный историями о тропических болезнях, паразитах и неустроенном быте. Так, чтобы приключения щедро мешались с грязью.

— Прямо… туда? — Олав показал себе на пах.

— Угу, — глоток кофе, — прямо туда и заплывает. Кандиру называется. Мелкая такая рыбка, со спичку размером и почти прозрачная. Сходил ты пописать, да в реку потом зашёл, вот она на запах мочи и плывёт. Говорят, прямо по струе заплыть может!

— Ужас какой! — Искренне сказал подросток, — и много такого?

— Полно! В некоторых местах даже на песок босой ногой ступать нельзя, личинок подхватишь. Не умрёшь, но потом или ядом их травить, или вырезать из-под кожи.

— Тебя послушать, так там только паразиты, триппер да невежество.

— Почему же? Ещё перевороты, бандиты и самое натуральное рабство. А золото и драгоценные камни встречаются почему-то заметно реже всякой гадости.

Олав ссутулился мрачно и через несколько минут ушёл в дом. Вскоре на крыльцо вышел Петер.

— Расспрашивал? — Как бы невзначай поинтересовался датчанин, раскуривая трубку облокотившись о дверь, — любит он о приключениях читать.

— Гм… читать и я люблю, участвовать уже не очень. Но я понял, о чём ты. Приземлил немного парня, об изнанке Южной Америки рассказал.

— Спасибо.

В Дании задержался всего на две недели — ровно настолько, чтобы получить гражданство, познакомиться с роднёй, обойти местные достопримечательности да вдоволь полакомиться датской едой.

На сегодняшний день это вполне благополучная страна, и если бы в планах было обзаведение семьёй и детьми, то на ближайшие тринадцать лет ничего лучше придумать нельзя. Тихо, спокойно, безопасно… скучно.

Через несколько десятков лет родина предков со стороны матери станет лакированной открыткой с достаточно высоким уровнем жизни, неплохими социальными гарантиями и главное (для человека из двадцать первого века) телевиденьем, а после и интернетом.

Пока же это пусть и благополучная (особенно на фоне общего европейского и мирового неустройства), но глубоко провинциальная страна. Наука, культура, идеи… всё в Дании вторично.

Возможно, я избалован жизнью в Москве, Мюнхене и Берлине, но не суть. Жить в Копенгагене я просто не смогу. Так что… сперва в Швейцарию, разобраться наконец с деньгами от ограбления, да и алмазы простроить не помешало бы. А потом в США, учиться в университете и заводить связи.

Года через полтора наступит Великая Депрессия, хочется немного спекульнуть. Аркадий Валерьевич щедро (порой без нашего на то желания) делился знаниями, так что в голове кое-что задержалось.

Состояньице у меня приличное, но… хочется побольше, чего уж там. Вроде бы и немало средств, а стоит купить дом, да автомобиль, да обзавестись хотя бы приходящей прислугой… и на жизнь останется не так уж и много. С учётом налогов, страховок, неизбежных в будущем детей и возможных проблем, хотелось бы приумножить капиталец. Тем более, что и возможность есть.

Я не жадный и не жлоб, но чтобы жить так, как я привык в двадцать первом веке, нужно много денег. И они у меня будут.

Американскую таможню прошёл легко. Быстрая проверка немолодым и каким-то блеклым таможенным офицером документов на борту судна и…

— Добро пожаловать в Америку, — полным безразличия голосом.

— Благодарю вас, офицер, — подхватив чемоданы, двигаюсь к сходням в потоке пассажиров, с любопытством озираясь по сторонам.

На берегу показываю негритёнку четвертак и тот подхватил чемоданы, осклабившись во все шестьдесят четыре нечищеных зуба. Четвертак для такой мелкой услуги излишне щедро, зато информация о мотоватом европейце по цепочке просочилась к таксистам.

— Мистер, — услужливо распахнул дверь чёрного новенького Форда таксист-итальянец, плотный мужчина лет сорока, — куда вас отвезти?

— Приличный, но не слишком дорогой отель на тихой улочке. Такой, чтоб прислуга приличная, да загулявшие прохожие не мешали спать. Но не совсем в глуши.

Итальянец задумался ненадолго, скребя небритый подбородок. Растительность отчётливо поскрипывала под могучей пятернёй с неровными, явно обгрызенными ногтями, под которыми виднелась грязь.

— Есть такие, мистер, — наконец сказал он уверенно.

— А что так долго думал? Неужели заказ необычный?

— Тут дело такое, мистер, — начал таксист, выруливая на дорогу, — город-то у нас немаленький, так что сходу так сказать и нельзя. Где дорожные работы производят неподалёку, где шпана улицы делить начала, да шумно, со стрельбой. Вам же нервотрёпка такая не нужна?

Пятнадцать минут спустя Винченцо привёз меня на тихую улочку и помог выгрузить чемоданы.