Алексей Ивакин - Время возвращаться домой [СИ]

Слева от могилы - стена из малинового кварцита с надписью: "1941 ПАВШИМ ЗА РОДИНУ 1945"; справа - гранитная аллея с блоками из тёмно-красного порфира. На каждом блоке - название города-героя и чеканное изображение медали "Золотая Звезда". В блоках содержатся капсулы с землёй городов-героев."

Вот блин! А он в библиотеку хотел попасть... Вот же она, перед носом! Отлично... Теперь ткнуть по синенькому примечанию: "Великая Отечественная война"...

А потом пропало время и пространство. Волков торопливо тыкал по примечаниям, жадно приблизившись к экрану. Вот она какая - война. Брест, котлы сорок первого, Вязьма, оборона Одессы, битва за Москву, блокада Ленинграда... Сталинград! Ну, мать твою, как же так? Как же до Сталинграда допустили?

Да, война оказалась не такой, какой ее писали.

Ни малой крови, ни на чужой территории. Как же его звали? Над той книжкой не смеялись, верили писателю со смешной, блатнявой фамилией Шпанов.

Ее издали в "Библиотечке командира", и курсанты пехотного училища читали ее в общеобразовательных рамках. Там наши героические бойцы и командиры отразили агрессию со стороны буржуйских государств и пошли нести стяг мировой революции по горящему миру. А вот в реальности оказалось не так. И кто ж виноват?

"Так это ж я виноват!" - вдруг подумал Волков.

И стало нестерпимо стыдно.

Вот это вот - он, ОН! - сидит тут в исподнем перед умной электрической машинкой и, неловко тыкая в ее экран, изучает, как убивали его однокурсников. Нет, не так. Их убивают прямо сейчас. Время не имеет конца и начала. У времени нет правой и левой стороны. Время - вечно. А что это значит? А это значит, что их убивают вечно.

Вот блин, сейчас у нас июнь пятнадцатого года? Значит, они уже почти семьдесят пять лет умирают. Постоянно умирают. Ведь если время вечно - то и мы тогда вечны? Вот как же так? Вот я же с Островко совсем недавно говорил! И с Сашкой Сюзевым! Они же еще живы? Или они уже живы?

Время - вечно. И мы в нем вечны.

А значит - вечна и та пуля, разрывающая грудь.

И вечен тот огонь, который сжег ту белорусскую деревню... Хатынь, да?

И вечны гвозди.

Пот проступил на Лешкином лбу.

А ведь они еще живы! Там, в сорок первом, все еще живы! Ведь июнь еще идет! До войны еще неделя и можно успеть! Предупредить все это.

Вот - оно! Вот о чем говорил профессор Шпильрейн. Вот оно - когда ты поймешь, тогда и вернешься.

Надо карандаш найти, чтобы записать все это. А где тут карандаш?

Лешка поискал его на столе, но нашел только стопку чистой бумаги. Чем же потомки делают выписки из своей электрической книги?

Волков отодвинулся - от жеж! У них и кресла на колесиках! Удобная фигня, однако, можно по комнате туда-сюда кататься! - и собрался было идти и будить Сережку. Да, да, сон - это святое. А если ты вот так - раз и обратно в сорок первый? Доспит потом. Нужен карандаш, обязательно нужен. Чтобы Хатыни не было.

Впрочем, зачем Серегу будить?

Надо порыться в мешке. Обычно Лешка постоянно таскал с собой набор карандашей. Полезная для командира привычка. Но то дома, в казарме. А тут и забыл, брал он с собой или нет?

Волков встал с колесного кресла и шагнул к стулу, на который аккуратно развесил форму. Но тут голова закружилась, и его шатнуло в сторону кровати. Пытаясь не загреметь на весь дом, лейтенант, вытянув руки перед собой, свалился в мягкую и теплую постель.

И постель немедленно завизжала. От неожиданности лейтенант попытался отпрыгнуть, но, вместо этого, все-таки, сгрохотал на пол.

Пока он пытался сообразить, что к чему, в комнате загорелся свет. Сначала ярко-желтый у кровати, а потом и верхний.

На ней сидела девчонка, прижав одеяло к груди и не переставая визжать.

- Лизка, ты? - раздался за спиной хриплый голос. - Ты откуда взялась?

Волков оглянулся. На пороге комнаты стоял Серега и щурил глаза, держа в руках здоровенную биту для лапты. Визг тут же затих, словно его выключили. Хотя Серега был страшен - красноглаз и растрепан. Особенно борода была ужасна. Точь в точь Карл Маркс спросонья.

- Пьянь! - раздался еще один голос из-за спины Сергея. На этот раз женский. - Пьянь подзаборная. Я же тебе вчера говорила, что Лиза в гости ко мне приедет и заночевать останется. Забыл?

- Забыл, - прогудел хозяин дома, опуская биту. - Да я...

- Я ее сама сюда отвела, когда ты приперся, алкаш!

- Что случилось, Лизок? Ой, а это еще кто? - сердито спросила, видимо, жена Сергея.

Да уж... Ростиком она хозяину подмышки, но Волков ее напугался больше всего остального. Страшнее сердитой женщины - только разъяренная женщина.

- Да я же тебе вечером забыл сказать, что... - обернулся к ней Серега и попытался приобнять, гулко уронив биту.

- Во-первых, не вечером, а ночью, дорогой, - увернулась от объятий жена. - Во-вторых, не сказал, а промычал! Пьянь! Вы кто, молодой человек?

Волков попытался привстать, но обнаружил, что сидит в одном исподнем и решил не вставать, просто повернувшись лицом к хозяевам.

- Я лейтенант Волков, я из Одессы...

- Здрасьте! - и жена, резко развернувшись, вышла из комнаты.

- Ну, Маш, ну чего ты! Ну, ерунда какая случилась! - крикнул ей вслед Серега. - Ну, подумаешь!

Потом растерянно подобрал биту, нелепо покачал ей перед собой.

- Это... Ну, все равно уж, это... Вы пока познакомьтесь, что ли... Я... А который час вообще?

Волков пожал плечами.

- Пятнадцать минут шестого, - подала голос Лиза.

- Нда... Поспали... Ладно, я сейчас, вы это...

С утра Серега был не столь красноречив. Сказывался бурный вечер, наверное. Он махнул битой, едва не попав себе в нос, и поплелся за женой.

- Лиза, вы простите меня, все это так неловко получилось, - не оборачиваясь, сказал лейтенант. Все же смотреть на полуобнаженную чужую женщину стыдно.

Лиза фыркнула:

- Я думала, что на меня Годзилла свалился.

- Кто?

- Совсем вы плохи, товарищ лейтенант. Не поворачивайтесь, я оденусь.

За спиной что-то соблазнительно зашуршало. Потом защелкало и даже вжикнуло.

- Я все! Можешь оборачиваться, маньяк.

- Я... Я тоже не одет... - стеснительно пробормотал Волков.

- Да? - судя по голосу, все еще дрожащему, Лиза сильно удивилась. - А это что за белый костюм на тебе?

- Кальсоны, - ответил Волков и покраснел.

- Ни разу не видела. Хорошо, одевайся, я отвернусь. Но учти, у меня есть электрошокер!

Волков пожал плечами. Слово незнакомое, но по сути, понятное. Электрическая шокирующая машинка. Когда Волков первый раз лампочку Ильича увидел, тоже шокирован был.

Одевался он гораздо дольше, чем Лиза. В училище на свежую голову и сорока пяти секунд хватало, но то ведь на свежую. В правую штанину, например, Алеша только с третьего раза попал. Все упасть тянуло. Да и с портупеей намучался, она вся перекрутилась ночью.

- И я все... - с облегчением выдохнул Волков, огладив гимнастерку. Только теперь он обернулся.