Александр Ефремов - Там алеет заря [СИ]

— Дядя, но ведь мы с той войны, получается, не выиграли ничего…

— Нет, Джорж, ты не прав. Мы получили благожелательный нейтралитет Америки в войне с бурами. И ещё кое-что.

— Что, дядя?

— Это тебе рановато знать. Возможно лет через пятнадцать ты все узнаешь. Если … ну, да это не важно.

— Но если считается, что Германия сейчас для нас представляет большую проблему, то получается, что мы вели с дойчами переговоры о союзе только для самого факта переговоров?

— Ты почти прав. Дело в том, что сам факт переговоров уже влияет на окружающую обстановку. И на того, с кем ты ведешь переговоры, и на всех прочих. Но не следует идти на серьёзное соглашение с кем-то в тот момент, когда у тебя связаны руки. Особенно если многое против тебя. Или тебе предстоит одно важное дело. Я тебе расскажу одну историю. Про нее теперь уже можно говорить. Но тебе не следует об этом распространяться. В 98-м году ихний рейхсканцлер Гогенлоэ обратился к нам со следующим предложением. Есть ещё один такой же больной человек Европы, как и Испания. Это Португалия. Когда-то они были большой колониальной Империей. Но прошло время, и великая морская держава скатилась до уровня банкрота. Правда, ей в этом активно помогли, но основное они сделали самостоятельно. Однако у этого должника ещё есть пара интересных колоний в Африке. Так вот, Гогенлоэ обратился к нам с предложением, что если Португалии потребуется ещё один кредит, и кредит большой, то его мы должны были выдать португальцам совместно с дойчами под залог колоний. Со своей стороны они обещали отказать бурам в помощи. Интриганскую политику Вильгельма и его министров вероятно ты знаешь. Они готовы интриговать всегда, с кем угодно и против кого угодно. Дабы усыпить их бдительность и избежать на юге Африки не нужных эксцессов, мы пошли на этот договор. По нему Британии должны были отойти половина португальской юго-восточной Африки и центральная часть Анголы. А Вильгельму в этом случае отходили остальные части португальских колоний в Африке и часть Тимора. Но дойчи и здесь даже не удосужились соблюсти приличия. Они продолжали везти бурам артиллерию и многое другое. А потом ещё и поучаствовали в войне с бурами своими якобы добровольческими отрядами. Но в Лондоне, мой мальчик, все прекрасно видят и знают. Никто дойчам и не собирался отдавать колонии, в которых наши компании работают как в своих собственных. Просто через несколько дней после того, как буры напали на наши гарнизоны, в Лондоне с португальским послом был подтвержден старинный договор, по которому мы обязуемся защищать целостность Португалии и её колоний за определённые экономические преференции в них. Ну и ещё кое за какие возможности. И так случилось, что больше, — сэр Генри улыбнулся, — португальцам кредит не понадобился. Увы, даже прямой приказ из метрополии для колониальных властей Лоренсо-Маркеш о запрете пропуска любых военных грузов через территорию колонии оказался не указ. И кое-что все-таки буры смогли протащить к себе. В том числе и из-за того, что наш флот не обеспечил полную блокаду этого порта. А слышишь ты сейчас об этом от меня только потому, что уже нет смысла больше хранить эту тайну. Дойчи как-то смогли узнать о нашем договоре с португальцами. Но сделать теперь они ничего уже не могут. Ни с колониями, ни с бурами. А за нами ещё должок остался. А подобные долги мы отдаем всегда…, — в глазах пожилого джентльмена сверкнула сталь.

— Дядя, а что будет с золотыми приисками дойчей на юге Африки. Мы ведь не будем их им отдавать?

— Мой мальчик, мы ни у кого ничего не брали. К тому же многие наши бизнесмены понесли серьезные убытки из-за этой войны. Часть шахт вообще разрушена. А негры, на них работавшие, просто разбежались. И теперь нам придется завозить в Африку рабочую силу из Индии или Китая. Не знаю, как это будет сделано, но мы ведь не предоставляли дойчами концессии на разработку золота в наших колониях. А страны, которая это сделала, больше нет.

Собеседники ещё долго сидели перед горящим камином, который отбрасывал на их лица жёлтые всполохи пламени…

Вениамин Ильич сидел у горящего камина с бокалом Шустовского. Коньяк, да, именно русский коньяк, а не какое-то там бренди, в его бокале на просвет играл веселыми золотистыми искорками. Мягкий, взявший не одну золотую медаль на конкурсах. Причём первую из медалей и признание он получил инкогнито, когда придирчивые французские сомелье не знали ни место его производства, ни производителя. На низком столике у кресла, снабженном для передвижения колесиками, стояла початая бутылка коньяка и блюдечко с нарезанным пармезаном. Кстати тоже русским.

Вениамин Ильич сегодня был доволен. Заранее подготовленная операция, проведённая всего за две недели, была исполнена великолепно. По её результатам господин Алчевский стал беднее на миллионов 7–8, зато смог стабилизировать положение подконтрольных ему банка и предприятий. А его, Лунева, наниматель и партнёр стал владельцем 49 % ДЮМО. И всего за какие-то 2.5 миллиона, часть из которых была вообще продукцией его заводов. При этом удалось не испортить так трудно налаживаемые отношения с московским купечеством. Нет, конечно, нельзя сказать, что господа Рябушинские остались весьма довольны полученным результатом. Вместо Харьковского земельного, на который они нацеливались, купцы получили Харьковский торговый банк с некоторой частью земель, принадлежавших первому из банков. Ну так не все мечты сбываются. Против князя Агренева они никак не тянули ни по капиталу, ни по связям. Они хотели получить банк, — они его получили. Ну а Алчевский, проводивший излишне рискованную инвестиционную политику ещё дёшево отделался. Ведь могло быть и хуже. И он это сам понимает, хоть и пытался хорохориться. А в качестве моральной компенсации Алчевскому, считай, преподнесли на блюдечке французский банк, заигравшийся в шорты на акциях Харьковского земельного банка. И теперь, после объявления о выдаче Харьковскому земельному стабилизационного кредита Госбанка, организованного в неимоверно короткие сроки, Алчевский может спокойно и обстоятельно раздеть французов минимум на миллион. А возможно и на все полтора. Это как договорится. Но позиции у харьковского купца теперь достаточно прочные. Тем более, что Алчевскому был дополнительно гарантирован в этом году спрос на одну пятую от мощности его металлургического гиганта. А в следующем, дай Бог, и заказы от казны. К тому же, если завод сможет наладить выпуск судовой стали и кое чего еще, то заказов будет больше.

Среди пострадавших были ещё бельгийцы, но те, почитай, отделались лёгким испугом и обязательствами поставить оставшуюся по договору часть оборудования по себестоимости.