Сергей Савелов - Шанс. Выполнение замысла. Книга 3.

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,

Средь военных трофеев и мирных костров,

Жили книжные дети, не знавшие битв,

Изнывая от детских своих катастроф.

Детям вечно досаден их возраст и быт

И дрались мы до ссадин, до смертных обид

Но одежды латали нам матери в срок,

Мы же книги глотали, пьянея от строк …

- Здорово, - качает головой Игорь. - Как обо мне написано! Ты тоже зачитывался такими книжками?

- Зачитывался и мечтал, - соглашаюсь, - только песня не моя, а Высоцкого, - признаюсь.

- Правда? - удивляется, - У нас часто в общаге крутят его песни, но такой не слышал. А остальные...?

- Под настроение вспомнилось или пришло в голову, - сообщаю неопределенно и пою следующую от Нэнси:

На столе чистый лист, не исписан он, чист, совсем белый, как снег непримятый.

Он заманчиво звал, чтобы я рисовал что-нибудь, ну а что - не понятно.

Карандаш я беру, по бумаге веду, вот портрет получается странный.

Почему-то глаза смотрят не на меня, взгляд прекрасен, но очень печальный.

Девушка мечты, в этот вечер не со мной осталась ты,

я тебя нарисовал, я тебя нарисовал, только так и не познал твоей любви.

Я не верю, что пройдёт моя любовь и тебя я не увижу больше вновь,

без тебя я жить устал и тебя нарисовал, я тебя нарисовал…

От дверей слышу аплодисменты, к которым присоединяется сосед. Не заметил, что в палату просочились врачи, медсестры и даже больные из других палат. Похлопав, все с ожиданием смотрят на меня.

Киваю и перелистываю страницу.

Долгие века ищем мы любовь по свету,

А за нами пыль да вороньё.

В небе облака, на кресте рука,

Впереди любовь и кровь.

В самый трудный час только вера греет нас,

И спасает, вновь, любовь.

Любовь и смерть, добро и зло...

Что свято, что грешно, познать нам суждено.

Любовь и смерть, добро и зло,

А выбрать нам дано - одно...

Переждав восторги, слышу женский голос:

- Сережа, спой ту, которую ночью написал.

Перепеваю Губинскую «Милую мою».

- В очередной раз убеждаюсь, что лечение Сергею идет на пользу, - шутит мой лечащий врач.

- Надо бы не так интенсивно его лечить. Пусть дольше у нас побудет. Вон как плодотворно наши стены на него действуют! Пушкин в Михайловском творил, а Сергей - в «Кировке»! - подхватил шутку другой медик.

Среди слушателей оказался следователь. Он меня уже «пытал» до этого под протокол. По его отношению к описанию преступления в документе, формулировкам стало понятно, что органы серьезно «топят» налетчиков. Не уверен, что послужило этому причиной - вмешательство Обкома или у ментов был уже «зуб» на компанию, но готовилось дело к отсидке по максимуму.

Сегодня мне предлагалось опознать свои вещи, отобранные грабителями - часы с сумкой. Понятыми при опознании были Игорь с Анечкой. Сумку опознал уверенно. (Сколько с ней уже таскаюсь!) А часы из трех представленных разных марок, назвал только марку своих - «Луч». Никогда раньше не обращал на индивидуальные особенности. (Царапины и прочее). Так и заявил следователю. Несмотря на это в протоколе прочитал: «Потерпевший свои часы марки «Луч» из трех представленных наручных часов опознал уверенно по характерным приметам». Спорить не стал и подписал протокол опознания. «Дураки! Позарились на мелочевку и подняли себе более тяжкую статью!» - даже посочувствовал. Как-то краем прошли мои первоначальные стычки с Ломом.

В воскресенье произошла историческая встреча Эдика и двух Ленок с Наташкой. После ахов-вздохов и взаимных приветствий пришлось знакомить всех. Гости притащили тоже сумки и авоськи с продуктами, будто голодающему. Эдик, подмигнув, тайком от окружающих продемонстрировал за поясом плоскую бутылку с коньяком. К его сожалениюЛенка-подружка заметила и привычно возмутилась:

- Курочкин! Ты опять за свое? Сережка серьезно пострадал! Ему нельзя! Кстати, это не те были пэтэушники?- обратилась ко мне.

Мельком взглянув на насторожившую уши Наташку, отрицательно мотнул головой. Но разве можно было остановить или смутить одноклассницу?

- Ну-ка, ну-ка, поподробней! Это очень интересно - какие такие пэтэушники? - встрепенулась она.

Ленка виновато взглянув на меня, спотыкаясь и запинаясь, поведала о героической схватке нас двоих с другом с четверыми подростками возле кафе «Парус». Конечно, она больше упирала на вываленного в пыли Эдика, но мельком коснулась и моей поврежденной руке.

Поймал довольный Наташкин взгляд и понял, что предстоит вскоре пережить очередной вал насмешек.

Эдик чувствовал себя в родной стихии и заливался соловьем. Наташка оказалась ему подстать и за словом в карман не лезла. Похоже, Эдик был удивлен, что его могут переговорить и перешутить. Вероятно, домашние шуточные заготовки обогатились у обоих.

Подруга Эдика еще пыталась участвовать в разговоре, а «моя» Ленка все больше молчала, улыбалась шуткам разошедшихся весельчаков и тревожно поглядывала на меня. Незаметно от всех ободряюще подмигнул ей, но только вызвал неуверенную улыбку. Может ее пугала моя разноцветная внешность или жалела, что связалась с таким, который дерется почти каждую неделю и получает травмы.

Когда пошел провожать гостей, остановив взглядом поднявшуюся тоже Наташку, услышал от Эдиковой подружки ехидный вопрос, который, вероятно, мучал всех:

- Наташа только одноклассница для тебя?

- Только одноклассница, - ответил твердо, глядя на «свою» Ленку. - Пытается взять надо мной шефство, - хохотнул.

Не знаю, успокоил ли подругу. Жизнь покажет.

Через три с лишним недели меня, наконец, выписали из больницы, порекомендовав домашний режим. Не знаю, что на это повлияло - мое постоянное нытье врачам или жалобы Ивану, который регулярно посещал меня, таская передачи от начальников.

Дома сидеть не собирался. Меня пугало отставание по алгебре и отлучение от бокса.

Амбулаторное лечение.

Дома было скучно. Вспомнил про обещанную мебель в квартиру. Дозвонился до Вадима и выяснил, что он не может встретиться со своим знакомым, имеющим связи в торговле.

Подобрал табулы и отрепетировал на гитаре новые песни. Заметил, что потерял чувство гитары. Все-таки с инструментом надо заниматься ежедневно.

Самостоятельно разбирался с алгеброй. Помню, что первую учебную четверть в первом классе из-за травмы я провел больнице и дома и занимался самостоятельно. Вероятно, поэтому - эту единственную четверть за последующие восемь школьных лет окончил без троек. Давно бы плюнул на рекомендации врачей и пошел в школу, но не хотелось огорчать тетю, поддержавшую меня при решении о выписке из клиники и заверившую врачей о строгом соблюдении больничного режима дома. Она продолжала винить себя в моей травме и строго следила за соблюдением рекомендаций врачей и приемом прописанных таблеток. Естественно зарядки пришлось прекратить, но в ее отсутствие понемногу занимался с эспандером и гантелями без фанатизма. Организм требовал привычных нагрузок. Никаких симптомов сотрясения головного мозга не чувствовал.