Алексей Гришин - Путь офицера [СИ]

По дороге, тянущейся вдоль Гаронны, вышла колонна галлийских рейтар. У них не было той слаженности, что у тяжелой кавалерии Савойи, они не были готовы к атаке бронированным кулаком. Так, беспорядочная стрельба из пистолетов с неспешно, гарцующих лошадей, но этого, хватило, чтобы кастильские генералы поняли главное — война окончена. Если здесь рейтары, то за ними идет, армия, проломить которую в этих горах — дело, практически безнадежное.

Трубач сыграл «отбой», и кастильская пехота оттянулась за завал, образовавшийся после обрушения горы. Как всегда, не проиграв, но и не одержав в этот раз привычной победы.

А последние защитники крепости… ну что, же, они тоже имели право, на отдых. Просто, сесть на землю, посмотреть на чистое голубое небо и подумать, что, туда им еще, оказывается, рано. Да, имели такое право, но об этом, не знал их сержант.

— Все, кто, может двигаться, — расчистить плац, навести порядок!

Потом, переодеться в чистое! Санитары — доложить по состоянию раненых!

Вот чего, ему неймется? Совесть есть у человека? Они же герои, они чудо, совершили, им, отдых нужен! А эта сволочь?! Но ноги сами направляются к обломкам, стены, завалившим, крепость, руки сами берут, камни. И только, потом, солдат понимает, что, в этой проклятой работе чести не меньше, чем в кровавой драке. Крепость — дом, бойца, а в доме должен быть порядок. Всегда. Как бы враг ни хотел этот дом, разрушить.

В конце дня к воротам, подъехали маршал де Комон и граф Тулузский в сопровождении свиты. Они въехали под звуки военной флейты, наигрывавшей какой-то, мотивчик, больше подходящий для деревенских танцулек.

Но это, право, гарнизона, тут, всякий развлекается, как может.

Только, вот встречающие — такого, маршал еще не видел — человек тридцать, все в новенькой, словно, только, что, пошитой одежде, построены на плацу, который, казалось, вычистила и вымыла прислуга королевского дворца. Словно, не бойцы после битвы, а гвардейцы на торжественном, разводе.

Если бы не раны. У кого, рука на перевязи, кто-то опирается на самодельный костыль. А юный командир с сержантскими нашивками наполовину седой и через левую щеку тянется уродливый шрам. Рану зашили недавно и явно, на скорую руку. Де Комон старый солдат, он такие вещи отмечает, сразу.

Тем не менее, подходит, сержант и, кривясь от боли в раненной щеке, но четко, как на параде, рапортует, словно только что, перечитал Устав:

— Господин маршал, гарнизон крепости Сен-Беа для встречи построен. Списочного, состава — двести четыре человека. В строю двадцать восемь, раненных — восемьдесят, четыре, восемь санитаров и один доброволец заняты в санчасти, лейтенант де Савьер отдыхает, после магического, истощения, тридцать три человека пропали без вести после вылазок… — Сержант, сделал паузу, сейчас он должен доложить об убитых, но на это, оказывается, сил уже не осталось. — Докладывает командир гарнизона сержант Ажан.

— Почему командир Вы, а не офицер?

— Не знаю, это было, решение майора де Баона.

— Где он сам? Где другие офицеры?

— Погибли в первый день осады, господин маршал.

Де Комон смотрел на сержанта. Что-то в нем было, неправильно… Маршал начал службу таким же юнцом, сам прошел через кровь и смерть, все как всегда, как было и будет, но что же не так сейчас? Пожалуй, спокойствие и обстоятельность. Да, именно спокойствие и обстоятельность доклада, которые свойственны опытным бойцами совершенно, неуместны у мальчишек. И порядок. Порядок в одежде, порядок в строю, подобие порядка в разрушенной крепости.

Такое было только однажды. Два года назад, после битвы с савойцами. Тот мальчишка, клиссонец, в чистой с иголочки форме докладывал также четко и спокойно о совершенном подвиге, словно, об удачно, прошедших учениях. А ведь они даже чем-то похожи. Тот же рост, фигура, тот же уверенный взгляд. Если бы не седина и этот шрам… И оба совершили… ну если не чудо, то что-то к нему очень близкое. Того звали барон де Безье, и он был первым и пока единственным дворянином, кого, де Комон по представлению короля посвятил в кавалеры Голубой звезды. Через несколько месяцев он попал в грязную историю и погиб, на одного кавалера в стране стало, меньше.

— Граф, — обратился маршал к графу Тулузскому, — ведь гарнизон этой крепости подчиняется Вам?

— Да, разумеется, а что?

— И вот я, кавалер Голубой звезды маркиз де Комон, спрашиваю Вас, согласны ли Вы, что Ваш подчиненный, командуя вверенным ему подразделением, совершил подвиг, сыгравший решающую роль в исходе сражения?

— Какого сражения! — Недоуменно, воскликнул граф. — Этот мальчик попросту закончил войну… о. Вы полагаете, господин маркиз? — продолжил он, взглянув в весело прищуренные глаза маршала, и, став подчеркнуто серьезным и официальным, закончил: — Да, я считаю, что. Вы совершенно правы!

— Тогда по праву, предоставленному мне моим званием, положением и статусом кавалера Голубой звезды, я посвящаю Вас, господин сержант, в кавалеры Алой звезды! Клянитесь верно, служить Галлии и ее королю!

Лицо Жана вытянулось, глаза расширились, но колено, согнулось само, и ответные слова прозвучали сами, словно помимо, воли говорящего:

— Я, Жан Ажан, клянусь, что вся моя жизнь с этого момента будет посвящена службе на благо Галлии, ее короля и членов королевской семьи!

В Галлии существует три высших награды. Голубой звездой награждаются дворяне, Алой — военные недворяне и Желтой — гражданские недворяне. И невозможно, быть награжденным высшей наградой страны дважды. Вернее, было, невозможно, до, этого, мгновения. Да, Жана лишили дворянства, но лишить звезды невозможно, даже на эшафот, кавалеры поднимаются с этой наградой на груди.

— Есть какие-либо, просьбы, пожелания, господин кавалер?

— Да, господин маршал. Прошу выделить врачей для помощи раненным, а также солдат, для похорон погибших и сбора трофеев — сами мы сейчас на, это не способны. И еще, крепость помогал защищать доброволец — юный виконт де Сент-Пуант, проявил стойкость и, мужество. Я прошу оказать ему Ваше покровительство. — И Жан вывел из строя худого, и бледного мальчишку, едва державшегося на, ногах, но, твердо пожелавшего участвовать в торжественном, построении.

— Де Сент-Пуант? — Маршал подошел и положил руку на, плечо, Шарля-Сезара. — Когда-то, я был знаком, с твоей покойной матушкой. Что же, иди в штаб, сынок, отдохни. У нас будет время поговорить. А по, всему остальному… Временным комендантом, крепости я назначаю своего, адъютанта, лейтенанта д'Оффуа, он сделает, все, что необходимо. А ты, сержант, передай дела, отдохни пару дней и отправляйся в Тулузу, дождешься меня там. Не часто. Алая звезда вручается, надо сделать это торжественно..

Разговор в штабе Тулузского полка.